отЛИЧНОЕ... где, с кем и как

Ленина Лена

Через несколько дней моя подруга Муся пригласила меня пообедать со своим новым приятелемамериканцем, сотрудником одной международной организации по борьбе с экономическими преступлениями. На террасе кафе, где мы допивали кофе, народу было уже немного, но проходящий мимо Поль умудрился меня не заметить. Я удивлялась недолго. Мусин приятель, оказалось, был хорошо знаком с ним, хоть и не удостоил того и кивком головы. А заодно рассказал нам любопытную историю капитала Поля. Лет двадцать назад Поль был красивым молодым карьеристом с дипломом престижного университета и без копейки денег в кармане. Ему удалось соблазнить серенькую дочь богатого американского информационного магната и жениться на ней. На второй год совместной жизни, отмечая день рождения любимого супруга, молодая жена дарит ему «Феррари» и традиционный огромный торт, из которого в самый разгар торжества выскакивает стриптизерша и сексуально танцует. Несколько десятков человек гостей из высшего общества не заподозрили ничего дурного, когда молодой муж присоединился в танце к стриптизерше

и даже повалил ее на сцену и стал срывать с нее то, что можно было бы назвать одеждой, если бы этого не было бы так мало. Приглашенные думали, что это часть спектакля, и улыбались до тех пор, пока не увидели плачущую молодую супругу, выбегающую из зала. Она планировала другой сценарий. Опомнившись, охранники оттащили Поля, буквально насиловавшего танцовщицу на глазах у всех. На следующий день жена Поля подала на развод, и несчастная семья навсегда бы распрощалась с развратником, если бы не вскрылось, что все это время Поль состоял в интимной связи с матерью своей жены, которая была намного красивее дочери. Поэтому разводов было сразу два. Красавец француз покинул Америку на год, а вернувшись, познакомился с новым мужем бывшей тещи, американским миллиардером по недвижимости. Втершись к нему в доверие, Поль получил предложение провернуть одну деликатную операцию по недвижимости в Европе на офшорные деньги старикана. Только оформляя сделку, красавец «забыл» оформить недвижимость на имя хозяина пары миллиардов, в которые она оценивалась. И все оформил на себя. Старика хоть и хватил удар, но ничего поделать он уже не мог — деньги были незадекларированные. Так Поль стал безумно богат, но потерял право въезда в Америку навсегда.

Я была в шоке и поторопилась, в ответ на очередную СМСку, сообщить, что срочно улетаю на съемки фильма на Багамы на ближайшие шесть месяцев.

Волноваться за то, что Поль объявился спустя полгода, не пришлось. Через пару месяцев мне рассказали, что на вечеринке у одного французского миллиардера, обнюхавшись белого порошка, Поль грязно приставал в туалете к семнадцатилетнему сыну хозяина дома, забыв, что он до сих пор был устойчиво гетеросексуален. А на гневный вопрос отца пожаловавшегося юноши Поль вместо извинений послал его кудато поанглийски. Довольно далеко. Что принимающей стороне очень не понравилось. Так что теперь Поль не скоро отправит мне СМСку.

Глава сорок пятая

Таити

О том, в чем преимущества известности, о том, что за рекламу модницам должны платить, о том, что мечты сбываются не сами, и о святотатстве над жемчугом, о том, что нравится мне и акулам, а также о сейфах, в которых можно гулять

Одним из редких преимуществ положения публичного человека является то, что многие производители уговаривают принять в подарок массу красивых вещей, чтобы публика увидела вас в них на страницах газет или на экранах телевизоров. Причем градус «уговоров» и сопутствующие им цифры на счетах зависят от степени популярности звездунов. Я, как и другие публичные персоны, хлебнула немало обидных последствий известности, поэтому тоже, по закону справедливости, имела право на приятную сторону медали. Растущее количество уговаривающих было тому подтверждением.

К тому же моя любовь к бартерным обменам со времен производства видеорекламы переехала вместе со мной в Париж, и поэтому я стала заключать рекламные договора на модную одежду, обувь, очки, сумки, пальто, ювелирные украшения, женское белье, шубы и часы. Только продукты еще покупала за деньги. А во всем остальном — полный коммунизм и натуральный обмен, как в доисторические времена. В большинстве случаев, благодаря моей узнаваемости подростками из окрестностей, водителями грузовиков и домохозяйками от 35 до 50, мне удавалось не только обменять товар модной марки на полдня фотосессии и право использовать мои лики в течение года спустя, но и в дополнение на симпатичный чек с симпатичным числом нулей. Высший пилотаж — носить желанную красоту бесплатно, да еще и получать за это деньги, тогда когда рублевские девушки платят безумные олигархические суммы за футболки с рекламной надписью «Роберто Кавалли» или «Долче Габбана».

И со временем оттого, что перестаешь ценить даром доставшиеся предметы люкса, начинаешь с ужасом осознавать, что тебе больше ничего не хочется и ничто материальнокрасивоженскогламурное больше не радует. Я задумалась както над этим и уже было грустно почувствовала пресыщенность и кончину мечт, но оказалось, что еще не все потеряно — у меня еще нет жемчужного ожерелья. А ведь настоящая парижанка — это, по известному выражению, «платок “Гермес” на плечах и жемчужное ожерелье на шее». Я воспряла духом и раскрыла пошире глаза. Через несколько недель это маленькое мускульное напряжение дало свои плоды. Я увидела на конкурсе «Топ Модель Франции», в жюри которого традиционно входила, в качестве одного из бонусов победителю и победительнице роскошные изделия из черного жемчуга, вручаемые спонсором. Выяснив у руководства конкурса координаты этого спонсора, я приехала к нему на встречу.

Дяденька, оказавшийся директором французского филиала таитянской фирмы по производству изделий из жемчуга, имел длинный хвост из волос и романтическую восторженность природой Таити. Хвост периодически отвлекал меня, эстетическую перфекционистку, от агентской речи, с которой я выступила в свою рекламную защиту, периодически переходящую в нападение. Несмотря

на это, в результате переговоров, через несколько дней в моей зеленой папке с договорами оказался еще один рекламный контракт на год, включающий в себя, помимо суммы гонорара, бартерное допсоглашение на жемчужное ожерелье цвета моих глаз с сережками и кольцом. А на моей физиономии запечатлелось довольное выражение, нестираемое даже не внушающей энтузиазма договорной необходимостью вылететь на Таити на десять дней для фотосессии и знакомства с руководством компании. Довольное выражение превратилось в широчайшую улыбку и повышение на полградуса уровня самоуверенности, когда через месяца полтора долгожданное колье прибыло в Париж и осело у меня на шее. Поэтому на Таити я вылетела с чувством удовлетворенности от контракта и ощущением должка в виде фотосессии.

Полет в количестве 22 часов с краткой посадкой в ЛосАнджелесе для подзаправки самолета и пассажиров был несколько утомителен, но я держалась молодцом, пока, по прибытию в аэропорт Таити, местные туземцы и принимающая сторона не надели на меня несколько рядов разноцветных ожерелий до пояса из цветов и экзотических растений. Мое чувство достоинства слегка пошатнулось от количества вспышек фотографов, радовавшихся возможности лицезреть столичную звездульку и запечатлевших меня в таком смешном виде. Но я успокоила себя тем, что эти снимки появятся только в местных газетах и поэтому не нанесут большого урона моему имиджу, ведь для местных туземцев этот маскарад, видимо, привычное дело. Эти милые люди улыбались и ласково заглядывали мне в глаза, в надежде увидеть в них восторг от такого приема, но глаза предусмотрительно были прикрыты солнцезащитными очками, для того чтобы скрыть не только отсутствие восторга, но и последствия длительного перелета.

Проснулась я на вилле Алины, таитянской директрисы пригласившей меня ювелирной компании. Шагнув на террасу, я ахнула. Роскошный бассейн стоял в дивном саду, где изумительные лианы переплетались с кокосовыми пальмами и дивными яркими цветами неизвестных мне растений. В этом райском саду слышны были лишь пения экзотических птиц и жужжание машинки для выдавливания натуральных соков для завтрака. Я чуть больше прониклась удивившей меня восторженностью Таити директора парижского филиала.

В этот же день меня представили одному из акционеров компании, Королю Черного Жемчуга, миллиардеру китайского происхождения Роберту Вану, одному из самых влиятельных людей Таити и самому крупному в мире производителю черного жемчуга, торгующего им оптом на бирже в ГонКонге, как «Де Бирс» — бриллиантами. Я удостоилась чести пообедать в его роскошной резиденции и лицезреть не только его молодую красавицу жену, бывшую Мисс Таити, но и святотатство в отношении жемчуга. Жемчуг был повсюду. И не просто жемчуг, а самые крупные в мире черные жемчужины диаметром до 20 миллиметров. Одна редкая по величине и блеску жемчужина, диаметром три сантиметра, висела у Роберта на шнурке от мобильного телефона. Каждая китайская палочка, которыми мы ужинали вместо вилок и ложек, имела на конце огромную жемчужину. Но самыми умопомрачительными были люстры, полностью сделанные из тысяч крупных жемчужин всех цветов — от светло серого до цвета фиолетового баклажана. Жемчуг был повсюду: в дизайне, на шеях прислуги, на одежде и даже на шнурках гардин. Но настоящая жемчужная лихорадка у меня случилась в сейфе Роберта, куда он любезно меня пригласил пройти на экскурсию. Дада, я не ошиблась, именно пройти, потому что сейф был гигантской величины, в котором спокойно мог ходить европеец, не касаясь головой потолка. Повсюду стояли пластмассовые емкости типа ведер без ручек, наполненные рассортированным по цвету и по размеру жемчугом. Великодушный Роберт преподнес мне подобранные по цвету моих глаз четыре роскошные огроменные жемчужины идеальной формы и изумительного качества для ансамбля из сережек, кулона и кольца.

На следующий день Роберт предоставил нам с фотографами один из своих частных самолетов и даже сам вызвался слетать с нами посмотреть на то, как я мучаюсь в неудобных позах под палящим солнцем и под оптическим прицелом, а главное, показать нам парудругую своих атоллов, разбросанных по всей Полинезии на расстоянии два часа лета между двумя крайними из них. Во время полета Роберт оказался настолько демократичен, что развлекался, изображая стюарда и разливая кофе из пластмассовых термосов желающим, передвигаясь по салону в спортивных трико и шлепанцах на босу ногу. Надо было его так сфотографировать, прекрасный бы получился снимок для американского «Fortune». Но наши фотографы были не репортерами и папарацци, а гламурнорекламностудийной элитой, и поэтому они, вальяжно развалившись в креслах, попивали поднесенный Робертом кофе и закусывали булочками с шоколадом.

Первый же частный остров Роберта, на котором мы приземлились, имел одну лишь частную взлетнопосадочную полосу стоимостью минимум миллион долларов и несколько хижин работающих на жемчужной ферме таитян. Дом Роберта, с гостевыми домиками для друзей, отличался полинезийской простотой, натуральным деревом и удобством. Зато кухня была королевская. Нигде в мире я не ела лучшего карпаччио из свежего, только что пойманного тунца и вкуснейших и многообразных, жаренных на гриле рыб и морепродуктов. На берегу на белом роскошном песке лежали раковины и ползали рачки — приятели Робинзона Крузо. В прозрачной воде резвились акулы, которые совершенно не обращали внимания на человека. Зато они оживлялись при виде кусков сырого тунца, которые Роберт бросал им для забавы. И тогда было видно, насколько опасными могут быть их зубки.