Отмеченные водой и пламенем

Баштовая Ксения Николаевна

– Троих, - поправил его Росперт, а когда вербовщик поднял на него флегматичный взгляд, пояснил: - С нами еще ученик рейтара.

– Да хоть ученица травника, - отмахнулся его собеседник.
– Кроме вас троих будет еще десяток. Заказчик просил больше, но пока не нашли, возможно, в Утрехте присоединится еще несколько.

– А заказчик не сказал, на кой скримсл мы премся из Гарделлегенера в Борн?
– не выдержал ландскнехт.

– Вот у него и спросите, - отмахнулся вербовщик.
– Если господин барон

соизволит снизойти до объяснений. А теперь вон отсюда. И чтоб завтра на рассвете были у южных ворот.

Уже выходя из крохотной темной лавчонки, где сидел вербовщик, Мадельгер оглянулся. На миг, в блеске солнечных лучей, проникающих через единственное окошко, мужчине показалось, что на щеках их собеседника виднеется вытравленное клеймо "Кат". Впрочем, разглядеть ничего так и не удалось.

– Гнилой заказ, - мрачно буркнул Оффенбах, осторожно прикрывая за собой дверь.

Росперт дернулся в сторону, пытаясь ускользнуть от брызг, поднятых с мостовой колесами проехавшей кареты. Не удалось.

Мужчина мрачно принялся отряхивать плащ, не обращая внимания на брюзжание приятеля. Отряхнул, и лишь тогда соизволил ответить:

– Да весь этот Гермершхейм гнилой. Вольный город, тоже мне. Застрял в приграничье между Гарделлегенером и Утрехтом, никому сейчас и даром не нужен, ни тому лорд-манору, ни другому, вот и получил звание вольного. Был бы чуть южнее, загремел бы под власть Либеннау, уже б проще жилось.

– Кому?
– фыркнул его приятель.

На что получил широкую улыбку в ответ:

– Нам, конечно. Мы тут намертво застряли, хлебные места при ратуше уже все заняты, вольные наемники местным и даром не нужны, своих кнехтов хватает... Если б не этот вербовщик, пришлось бы точно до столицы подаваться.

Мадельгер мечтательно вздохнул:

– До правления ведьмы в Ругее было столько прекрасных осад... Бароны вольные города захватывают, князьки между собой воюют... А сейчас?

– А сейчас радуйся тому, что мы какой-то караван для сопровождения нашли.

– Думаешь, это караван?
– поморщился ландскнехт, хватая за плечо замечтавшегося Кайо, с интересом разглядывающего лепнину на каком-то здании, и вытаскивая мальчишку буквально из-под копыт мчащегося коня.

– А что еще?
– удивился Барнхельм, обходя мирно хрюкающую свинью.

– Вербовщик говорил о бароне. Вряд ли дворянин занимается торговлей.

– Может обнищал?

Под ноги кинулась стайка поросят, чудом никого не сбив. Кайо радостно вцепился в полосатого кабанчика - не иначе, как мамаша с диким вепрем загуляла - но тут из-за угла шагнул мрачный хозяин свиней и, дабы не объяснять, что ребенок всего лишь хотел погладить зверушек, хрюкающего пленника пришлось отпустить, а самого ученичка поспешно утащить вверх по улице.

Разговор удалось продолжить минут через пять, уже у ратуши, под мрачными взглядами

стоящих у входа в здание кнехтов. Те - одетые в ливреи городских цветов - казалось, только и искали повод к чему-нибудь придраться. Впрочем, это и не удивительно - сами небось вольными наемниками были, конкурентов почуяли.

– А в договоре ничего нет?
– осторожно уточнил Барнхельм, так и не дождавшись ответа не предыдущий вопрос.

Оффенбах вытащил из-за пазухи уже порядком помятый контракт, развернул, пробежал глазами и покачал головой:

– Только фамилия нанимателя. Барон фон Мецгер.

– Не знаешь такого?

Мадельгер покачал головой:

– В первый раз слышу. Может, в списках знатных родов Фриссии когда-то и читал, но сейчас ничего не скажу.

Росперт помолчал и вздохнул:

– Ну что, пошли готовиться к походу? Завтра на рассвете выезжать...

Ландскнехт только фыркнул:

– А есть выбор?.. Кстати, - внезапно вспомнил он.
– Что с Кайо будем делать?

Мальчишка, шагавший рядом, запнулся о камень и покосился на разноглазого: сердце кольнули воспоминания об оседавшем пеплом колоске.

Барнхельм удивленно нахмурился:

– В смысле? Он с нами едет.

Ученик опустил голову, пряча расплывающуюся по губам улыбку.

– Да это понятно, - отмахнулся мужчина.
– Сколько еще денег осталось? На пони хватит?

Росперт только открыл рот, но его перебили:

– Только не надо мне баек про цены на хлеб. У меня кацбальгер был с позолотой и травлением.

– Не у тебя, а у нас!
– нравоучительно сообщил шварцрейтар.
– Деньги, Одуванчик, пошли на общее дело!

На этот раз, как ни странно, Мадельгер проглотил издевку. Лишь нахмурился и нетерпеливо бросил:

– Ну?

Барнхельм только отмахнулся:

– Да хватит, конечно!

До темноты кареты из леса так и не выехали. Впрочем, это и не удивительно: если Винтару не изменяла память, Зинтерштодер протянулся на множество раст во все стороны. На западе он вообще выходил за пределы Ругеи, переходя в земли Либеннау. Во время правления Аурунд на закатной части лорд-манорства постоянно проблемы с границами были.

Как бы то ни было, пришлось останавливаться в лесу. Лошади свернули с тропки, благо, неподалеку виднелась поляна, на которой можно было разбить лагерь. Еще несколько минут и слуги ратмана споро принялись устанавливать шатры для господ. Судя по кислому лицу самого Таузига, он рассчитывал, что подчиненные инквизитора тоже займутся делом. Мужчина даже собрался с силами и попытался заикнуться об этом Винтару... Кенниг пониже опустил капюшон плаща и ледяным тоном бросил:

– Мои слуги нужны мне для других дел. Вы пригласили меня в это путешествие, господин ратман, вы и должны решать все проблемы...