Отмеченные водой и пламенем
Шрифт:
Саламандра, поселившаяся в душе, недовольно заворчала... Крошечные кристаллики льда начали испаряться, не долетая до кожи...
Останавливаться было уже некогда.
В лицо ледяному колдуну врезался кулак, подкрепленный яростью огненного зверя, раздраженного столкновением с враждебной стихией. Маг, жалобно всхлипнув и прикрывая ладонями обожженную плоть, сполз на землю... В лучшем случае он мог обойтись сломанным носом. Хотя, учитывая злобу притаившегося под кожей стихиаля, на это можно было и не надеяться - скорей всего лицо
Созданная из пламени кошка довольно заурчала. Ей явно нравилось происходящее.
В этой схватке воды и огня явно победил последний.
Теперь подождать немного, пока спадет жар. Если пламя и удалось направить только в ладони, не повредив собственной одежды, будет совсем не интересно расплавить неловким прикосновением собственный меч.
Мадельгер бросил короткий взгляд через плечо: пока мужчина разбирался с магом, бой закончился - пришедшие в себя рейтары добили разбойников, не заморачиваясь с захватом пленных.
Несколько наемников были ранены в стычке, еще несколько - погибли в первые минуты нападения, от стрел...
Солнце медленно тонуло в ветвях деревьев, из леса до заката было уже не выбраться... Пора было заняться мертвыми и помочь живым. Оставалось только надеяться, что разбойники не залижут раны и не решат повторить вылазку ночью.
Как не удивительно, но утром Кенниг чувствовал себя более ли менее нормально. Памятуя о своем вчерашнем состоянии, водяной колдун ожидал, что с трудом сможет дойти до кареты, но, странное дело, Винтар сам спокойно смог встать, спуститься по лестнице и даже в карету забрался без помощи. И лишь когда за слугами, севшими вслед за лже-инквизитором в экипаж, захлопнулась дверца, маг почувствовал, что на него вновь накатывает волна слабости. Под ложечкой противно заныло, и было не понятно - то ли карета покачивается при езде, то ли это мир плывет перед глазами...
Колдун смахнул ладонью капюшон с головы, откинулся на спинку дивана, уставившись пустым взглядом в потолок. И что дальше? По всем расчетам выходило, что дня через три- четыре с господином ратманом придется расстаться, а стало быть надо как-то мягко намекнуть Таузигу. что господин инквизитор сотоварищи не видит необходимости ехать дальше в Утрехт и желает пролить свет величия Единого на неразумного правителя Ругеи, завернув в Лундер.
На словах выходило красиво. Но насколько это все было осуществимо?
Задумка была нереальной еще в Борне, а уж теперь и вовсе стала чем-то из области фантазии.
Мало того, что у злополучных путешественников не было коней - а господин Таузиг, если его покинуть, вряд ли будет столь любезен, что предложит продолжить путешествие в карете - так еще теперь, для полного счастья, попытка создать обычную ледяную стену обернулась неудачей. Если даже такое простенькое волшебство вызвало столь странный приступ, то что же произойдет если на путешественников кто-нибудь нападет, и Винтар будет вынужден
Тонкая изящная ручка коснулась лба:
– Как вы, господин Кенниг? Вам легче?
Колдун, с трудом отвлекшись от тяжелых мыслей, перевел взгляд на Эрменгильду:
– Немного.
Девушка закусила губу, словно думала, стоит ли ей говорить, покосилась на молчаливого Менриха и выдохнула, резко, словно боялась, что передумает:
– Кто такая Аурунд?!
Кенниг дернулся, как от пощечины:
– Что?!
Откуда она может знать это имя? Девушка из Борна, дошли ли до туда сведения о ведьме, правившей в Ругее?
Девушка вновь покосилась на Менриха:
– Вы... Это имя упоминал Гирш, а вы... вы сегодня всю ночь звали ее...
– Хорошо хоть - не проклинал, - криво усмехнулся колдун.
– Нет, что вы!
– мотнула головой юная ведьма.
– Вы... вы твердили ее имя, повторяли его... Она была дорога вам?
Ногти впились в ладонь. Кенниг опустил глаза и медленно разжал пальцы - он и сам не заметил, когда рука сжалась в кулак.
– Немного, - ему даже удалось сказать это спокойно и чуточку равнодушно.
Удалось. Но каких усилий стоило...
– И... кто она?
– все не успокаивалась Эрменгильда.
Если бы спрашивал кто-нибудь другой - да хоть тот же Менрих, сейчас тихонечко сидевший в уголке кареты, - колдун забил бы ему вопрос обратно в глотку вместе с зубами. Но сейчас, глядя в глаза собеседнице и чувствуя, как на него нахлестывает волна незваных воспоминаний, до этого скрывавшихся где-то в глубинах памяти, Кенниг только и смог выдохнуть:
– Если б я знал...
Десять лет назад.
Она опять пропала. Растворилась в серых осенних сумерках, истаяла в дымке тумана, рассеялась, как призрак из сказки. А он... Он очутился в каменном мешке, который все уменьшался и уменьшался в размерах, сжимался опасным кольцом, давил на грудь... И можно было лишь пытаться разбить преграду кулаками, разбивая руки в кровь, и звать, срывая голос:
– Аурунд!..
...прохладная ладонь коснулась лба:
– Все в порядке... Я рядом...
Кенниг резко распахнул глаза.
Силуэт сестры, едва заметный в бледном свете только занимающегося рассвета, казался сотканным из теней.
Мужчина медленно сел на кровати, оглянулся по сторонам.
Комната в Бруне. Замок взят совсем недавно, не больше двух-трех месяцев назад, но обстановка уже привычна, знакома. И пусть сейчас еще практически ничего не видно - ночь еще не закончилась, но понять, где находишься уже можно.
– Что произошло? Почему ты здесь?
Женщина зябко передернула плечами. Тонкая ночная сорочка белым пятном выделалась во мраке комнаты: