Отморозки 2 Земляной Орлов
Шрифт:
– Обязательно....
– осклабился Львов и почти ласково потрепал сахарозаводчика по окровавленной щеке.
– Я как появлюсь - сразу к вам, Иосель Гершелевич. Чертей построить, да всыпать подчиненным за нерадивость...
Через неделю штурмовики уехали. Булгаков остался разбогатевшим на пять тысяч рублей, которые вручил ему Львов, со словами: 'Это вам, мастер, от посланцев ада'. Попросил напоследок никогда не употреблять морфий, 'а не то, честное слово, буду к вам в каждой галлюцинации приходить и снова в этот подвал тащить. Не верите?' Булгаков верил. Верил и боялся,
7
Поезд весело бежал между гор. Анненков смотрел в окно, на пробегающий за ним горный пейзаж, и одновременно слушал болтовню Ольги, которая, радуясь молчанию своего сердечного друга, вываливала на него огромный ворох светских сплетен, анекдотов, и животрепещущих подробностей из жизни семейства Романовых. Эти подробности - увы!
– не отличались разнообразием, так что Анненков полностью погрузившись в свои мысли. Он только кивал в нужных местах, улавливая краем сознания вопросительные или утвердительные интонации цесаревны.
– Борь, ты читал?!
– в купе тропическим ураганом влетела Сашенька.
– Вот, вот и вот - она помахала несколькими газетами.
– Это Глеб, правда?
Анненков взял газеты из руки Александры и прочел подвал третьей страницы: 'Последние телеграммы П.Т.А. Большое впечатление в промышленных кругах произвело исчезновение киевских рафинеров Бабушкина и Гепнера. Полиция ведет тщательное расследование. Ходят слухи, что Бабушкин, Гепнер, Добрый и Терещенко, также исчезнувшие вместе с первыми, арестованы жандармами и полицией. Последние, однако все отрицают'.
– Ну и что?
– поднял он взгляд на Сашеньку.
– Ну, ясное дело: Глеб порезвился. И, как обычно, по-дилетантски наследил. Теперь еще придется долго думать: как оправдать и обналичить то, что он взял с этих сволочей?
– Да? А ты вот тут прочитай, в 'Киевлянине', - ткнула пальчиком Хаке.
– Там, где 'телеграммы наших корреспондентов'.
Борис взял следующую газету. Та-а-ак, 'Киевлянин'... Почитаем, полюбопытствуем... 'Телеграммы от наших корреспондентов. В Петрограде предъявлены и должным образом заверены и утверждены бумаги, подтверждающие покупку имущества известного мецената и театрала г-на Терещенко. Согласно купчим г-н Терещенко продал за наличные свои имения в Андрусовке, в Денишах, в Турчиновке и в Червоном вместе с землями, зданиями и заводами, а также свой роскошный особняк в Киеве. Судьба коллекции картин, принадлежавшей г-ну Терещенко неизвестна'. Похмыкал, перечитал еще раз, а затем обратился разом и к Сашеньке и Ольге:
– Девчата, как вернемся - сходите к Глебу. У него, похоже, собственная картинная галерея появилась. Попросим экскурсию устроить?
– Как Третьяковка, да?
– уточнила Сашенька, а Ольга потупилась и промолчала. Она стыдилась упоминаний о Львове. Ей казалось, что она предала Глеба - такого сильного, отважного и честного. Он-то уж никогда бы ее не предал...
– Разрешите?
–
– Борис, мне бы телеграмму отправить - попросил он.
В пути Анненков ввел железное правило: на станции без охраны не выходить. И Сталин, признавший разумность этого решения, теперь просил атамана отдать приказ своим солдатам.
– Конечно, Иосиф Виссарионович, - кивнул Анненков.
– Я распоряжусь.
– Собственно говоря, я мог бы и не сам отправлять, - пояснил Сталин.
– Это нашему общему другу Глебу.
– И что вы хотите ему сообщить?
– заинтересовался Борис.
– Кстати, тогда лучше воспользоваться нашим военным кодом.
– Все очень просто, - улыбнулся Сталин.
– В Петроград выехала одна замечательная девушка - настоящий товарищ, и я хочу попросить Глеба ее встретить.
– Понятно, - Анненков достал из кармана блокнот в серебряном переплете, - Как зовут и когда приедет?
– Соломаха, - ответил Сталин.
– Татьяна Соломаха . Приедет через два дня. Пароль он знает. Отзыв: 'Бабушка все хворает'...
Львов вышел из здания Николаевского вокзала и зашагал по платформе. Чуть поотстав, за ним шагали четверо штурмовиков. Этих четверых Глеб выбрал не только за подготовку, но еще и за партийную принадлежность: все четверо уже почти год состояли в РСДРП(б), вступив в 'первой волне', то есть - вместе со своими командиром и атаманом.
– Так, ребята, - повернулся Львов к своим бойцам.
– Сейчас вы расходитесь, и каждый контролирует свой выход. Марш-марш-марш!
Козырнув, те разбежались по назначенным местам, а Глеб продолжил прогуливаться по платформе. Прибытие поезда из Екатеринодара ожидалось с минуты на минуту...
Он как раз докурил папиросу, когда загудел приближающийся паровоз. Вскоре к платформе медленно подполз состав из которого тут же выплеснулась волна разномастного народа. Пассажиры, встречающие, носильщики - все орали, вопили и толкались, но вокруг Глеба оставалось свободное пространство. Никому в здравом уме и твердой памяти не хотелось, пусть даже случайно, задеть сурового фронтового генерала самого что ни на есть зверского облика.
Львов огляделся и совершенно точно вычленил из толпы скромно одетую девушку в серой шляпке, с небольшим саквояжиком в одной руке. Второй рукой она, напрягая все силы пыталась тащить здоровенный, чуть не в половину ее самой, чемодан. В памяти тут же возникла виденная когда-то в Музее Революции фотография. 'Соломаха - отметил он машинально, уже направляясь к девушке.
– Мадмуазель, позвольте вам помочь, - козырнув, предложил Глеб.
– Спасибо, не стоит утруждаться - сурово отрезала та, но Львов уже поднял ее чемодан.
Тот и в самом деле оказался очень тяжелым.
– Пуда два, не меньше?
– поинтересовался Глеб, поудобнее ухватывая багаж.
– Пойдемте, мадмуазель.
– Куда?
– опешила девушка.
– Никуда я с вами не пойду!
– И добавила дрогнувшим голосом, - Я кричать буду!
– Можете, - кивнул головой Глеб, откровенно веселившийся создавшейся ситуацией.
– Но даже если вы начнете кричать, второй выход с платформы не появится. А если вы совсем никуда не пойдете, то мне придется прислать солдат, чтобы они поставили вам здесь палатку.