Отпетые отшельники
Шрифт:
– Тош, ложки утром все нашлись возле кухни. Купа пообещал, что лично повесит каждого, кто будет крысятничать. Женщин и малят уже всех обули. Кстати, на фига тебе это сдалось? Местные все и стар, и млад до первого снега босиком бегают и не печалятся. А тебе непременно обувку подавай!
– Считайте это моим бзиком. Идеей-фикс. Завтра гребцы потащат радио-маяк в горы. Вот и посмотрим, как у них босых это будет получаться? Так что, проследи и обеспечь. Да и занимать людей чем-то нужно, штоб дурь всякая в головы не лезла. Так пускай рукодельничают.
– Знатно их твоя валькирия напугала вчера. Они ж по-нашему не бельмесят. Думали, их всех наши девки кончать будут. Потом ещё утром сечевики на них страху нагнали, когда двоих забрали и не вернули. Так что, цельный день пашут, как черти, дерьмо с палуб и бортов соскрябывают.
– Плотники один рей уже починили, сказали, будет лучше, чем новый. На второй рей нужен подходящий лес. Кое-что есть на галере, но завтра пойдут в лес выбирать. Да и мачты наращивать надо, очень уж не аккуратно их Коленька посшибал. Со второй галерой нужно поосторожней быть, а то мы тут до Рождества чиниться будем.
– Учтём.
– пообещал я и приложился к кружке.
Ужин уже заканчивался, зазвякала посуда с вином. Я достал из кульбокса-рундука припасённую шоколадку и пошёл к Ольге. Она сидела с "женского" края стола, рядом с "чернявой" и о чём-то с ней тихо переговаривалась.
– Добрый вечер, девоньки! Как настроение?
– они вздрогнули и испуганно уставились на меня.
– Вот вам гостинец "от зайчика".
– я положил на стол перед ними плитку в фольге.
– Благодарствуем, Антон!
– зачастила повариха.
– Красавица, а тебя как зовут-то?
– Ефросиньей, - потом поправилась, - Фросей можно.
– Ну, ежели можно, то, Фрось, ты ж у нас кухаришь. Как думаешь, еды людям хватает? Не голодает ли кто?
– Ой, што ты! Мы и дома так не ели, разве тока по праздникам, да на свадьбах. На что галерники поесть горазды, так и то, больше одной добавки не берут. Еда в котлах всегда остаётся. Я перед тем, как мыть, в миски выкладываю, а люди потом, кто еще проголодается, разбирают. Некоторые мужики вином добавиться хотят. Но брат Алексей сказал, что "норма" на всех одна и больше "не положено". Так мы тока "норму" и наливаем, но питухи потом у девок добавляются.
Ольга сидела молча, потупясь в стол.
– Оленька, ты как себя чувствуешь?
– склонился я над ней.
– Спаси тебя бог, Антон. Со мной всё хорошо.
– она так и не подняла голову.
– А как у вас дела с одеждой?
– не отставал я от неё. Она немного ожила:
– Детишек и почти всех женщин уже наделили обновками. Завтра начнём шить порты для мужиков. Правда бумажное полотно почти кончилось. Но парусины и льна ещё хватает.
– Вот и молодцы!
– похвалил я. Она заметно смутилась и покраснела. "чёрт! Они ж девки, а не мОлодцы." - сообразил запоздало.
– Антон, а можно спросить?
– вклинилась Фрося.
– А вот это, - она показала на шоколадку.
– из чего делают?
– Есть за морем такое дерево,
– Да, очень, очень, очень вкусно! Только растекается быстро, на завтра не оставишь.
– огорчилась Фрося.
– Это точно, от тепла шоколад как снег тает, поэтому его вам нужно сразу съесть.
– А завёрнут он в серебро, да? Блестит и тоненький, тоненький, и шелестит приятно.
– Нет, Ефросиньюшка, не серебро это, а называется алюминиевая фольга. То бишь, как бумага из металла. Из этого металла и ваши миски, кружки и ложки сделаны. Можете из неё себе украшений наделать. Например, из дерева серёжки или подвески выточить и этой фольгой обернуть, блестеть будут не хуже серебра.
– улыбнулся я.
Фрося решительно развернула плитку и начала ломать её на маленькие кусочки, но обёртка куда-то исчезла. Делить на всех девчат будет только шоколад - догадался я и пошёл в сторону.
После ужина люди разбрелись кто куда. Почти совсем уже полная луна фарой светила с востока. На небе ни облачка. Ветер под берегом почти не ощущался. Море мерно дышало и шелестело волнами о песок. В одной из лодок сидели Драп, Димыч, Костя и Лёха. Курили, потягивали из кружек. Вокруг них толпилось с десяток мужиков.
– Не помешаю?
– подошёл я к ним.
– Сидай.
– отозвался за всех Кэп-Димыч. Я примостился на борт.
– Так что решили, славяне?
– возвал бодро к обчеству.
– Тут брат Димыч гуторил о том, как вы там у себя на островах живёте. Прям сказки. И берега у вас кисельные, и реки молочные.
– выдвинулся вперёд один из "базарных".
– Ни берегов, ни рек из харчей у нас нет. Но те, кто работает в поте лица, мозолей не боится, тот никогда не голодает, одет, обут и за будущее детей своих спокоен. И татарвы с ногаями у нас нет. А турок мы и сами бьём и гоняем. А хто работать не любит, да на чужом горбу норовит в рай вьехать, схитрить старается - так тех мы не держим и даже гоним с наших островов.
– остудил я его аппетиты.
– А ещё воровать у нас нельзя, женщин и детей насильничать, убивать и калечить своих. За это смерть на месте преступления. Все должны жить по правде и справедливости. Иноверцев мы к себе не пускаем. Божьи заповеди блюдём.
– Я достал сигареты и демонстративно-медленно прикурил. Протянул пачку мужикам:
– Может кто тоже желает? Угощайтесь!
Кудря, Лопарь и Купа не чинясь первыми взяли по сигарете, за ними осторожно ещё двое. Купа принял протянутую зажигалку, откинул колпачок, крутнул колёсико - добыл огонь. Прикурил сам, дал огонька Лопарю, затем Кудре. Передал Зиппу "новичкам". Те некоторое время крутили "диковинку" перед глазами. Света было достаточно, на носу и корме лодки было укреплено по факелу, да и луна уже наяривала почти в полную силу. Кудря не выдержал первым и принялся учить новичков пользоваться зажигалкой и сигаретами. Наконец и эти закурили. Закашлялись, разумеется, но сигарет не бросили.