Отпетые отшельники
Шрифт:
– Бог в помощь, православные! Как тут у вас?
Мужички степенно поклонились в ответ.
– Работаем, Антон. Вона, четыре пары "макасинов" уже бегают.
– Тарас кивнул на резвящихся неподалеку детишек. Четверо самых маленьких уже щеголяли в обновках.
– Эй, малец! Подь сюды!
– позвал я одного хлопчика.
– Чего тебе, дядьку Антон?
– подбежал обутый.
– Обувку свою покажь.
– я присел перед ним и он вытянул вперёд ногу. Чуни, конешно, были не от лучших модельеров Европы, но вполне удались.
–
– попросил я. Он плюхнулся голой попой на песок и пыхтя стал развязывать кожаный шнурок. Справился, наконец, стянул чобот с ноги и протянул мне. Затем принялся за второй.
– Другой оставь.
– прервал его я.
"Максин" получился на славу. Верх из мягкой, кажется козлиной кожи (не разбираюсь я в них), крашеной в тёмно-синий цвет. Снизу пришита подошва из вдвое толстой кожи, некрашеной. От носка к подъёму аккуратный наружный шов, выше шнуровка в пять стежков. Ещё два шва по бокам ближе к пятке шли от подошвы к "косточкам". Голенище поднималось выше косточек всего на 3-4 сантиметра. Для начала сойдёт. Чай, не графья!
– На, малец. Одевай снова и носи на здоровье.
– я протянул по-прежнему сидящему хлопчику его чоботок.
– Тебя как зовут?
– Стёпкой, дядьку Антон.
– с достоинством ответил клоп, натягивая на ногу обновку.
Я вернулся к сапожникам. Под навесом лежали несколько довольно крупных и явно опиленных чурбаков из плавника, на которых видно кроили кожи. Мастера сидели на матрасах-лежаках с кораблей и сосредоточенно шили, каждый своё.
– Хлопцы! Так дело не пойдёт!
– отвлёк я их от работы.
– Не ра-ци-о-на-льно работаете.
– по-складам выговорил я.
– Медленно, не так-то нужно!
– А як?
– вызверился на меня хохол.
– А так! Шо ви таки мене туточки саботажничаете, как советские колхозники!
– обрушился я на них.
– Хто так работает? Ви мене передовой конвейерный метод товарища Форда предоставьте, современную буржуйскую технологию покажить!
Мужики заметно прифуели, припухли и смотрели на меня квадратными глазами. Моя политпросветовская и прогрессивная агитация повергла их в глубокий шок.
– А как надобно-то, батюшка?
– проблеял "базарный".
– Делайте четыре-пять мерок: для мелких и больших ребятёнков, для девок, для мужиков средних и здоровущих. Делаете по этим меркам лекала. По этим лекалам один режет и кроит кожи, другой подошву пришивает, а третий верх шьёт. У кого что лучше получается.
– пояснил я.
– Так-то быстрее будет.
– А шо, хлопцы! Антон дело кажет.
– поддержал меня Тарас.
– Давайте спробуем!.
– Во-во, спробуйтэ.
– и направился на "Большевичку" внедрять передовые поточно-конвейерные технологии.
С девоньками получилось несколько дольше. Девки оказались закостенелыми и упёртыми консерваторками. Ярыми индивидуалками. Каждая мнила себя Бурдой или на крайняк Юдашкиной. Пришлось нажать, построжить и даже пригрозить оставить "без сладкого" на ужин. В конце-концов
Лёха сидел в шлюпке и чего-то потягивал из пластиковой бутылки. Я подсел к нему и отобрал бутыль.
– Пьём на посту, офицер, устав нарушаем?
– Да, сок там и препоганый, кулер в рундуке забыли льдом зарядить.
– отбрехнулся обиженно он.
Точно, сок и довольно противный, почти горячий.
– Вон, Димыч возвращается.
– кивнул в море Мачо.
Я оглянулся, от Балаклавы маячили паруса "Котёнка".
– Лёш, галеру начали чистить?
– Угу, турок внутрь загнали, дали скребки, мочалки из губки, песок, заставили начинать с трюмов, чтоб всё скребли и песочком драили. Но там скорее не скрести, а строгать надобно. Глубоко въелось дерьмо-то.
– Ладно, пусть пока песком. Ты, это. Перед ужином, пока время есть, скажи Купе, пусть разобьёт своих и базарных на десятки и выберут себе десятников. Завтра нужно начинать галеру конкретно чинить. Мачты, реи, такелаж, да и рулевое нормальное сделать. Я думаю галерного плотника турка выделить, пообещать ему жизнь и свободу, дать ему в помощь всех рукастых в этом деле пляжников и пусть трудятся.
– Ну и подумай чем остальных занять, что б дурью не маялись. Пусть хоть рыбалкой промышляют, харч себе добывают. Дай им сети со шхуны, шлюпку одну, пусть пошарят вокруг пляжа на виду. Да и за турками пусть купины сами присматривают, выдай им сабли, кинжалы, пистоли из трофейных турецких и пусть охраняют.
– Да я и сам так уже подумывал. Видишь, у дураков даже мысли сходятся.
– подколол он меня.
– Или у шибко умных!
– не согласился я. Посмотрел на приближающуюся шебеку и достал сигареты с зажигалкой. Пока татарчонка поблизости нет, хоть покурю спокойно. К нам подошла "белянка" повариха:
– Антон, ложек на всех не хватает.
– Вчера ж хватало.
– удивился я.
– Вчера хватало и утром, и в обед. А сейчас четырёх не хватает!
– в глазах девушки блеснули слёзы.
– Отжешь, славяне!
– хохотнул Лёшка.
– И здесь тащить начали, менталитет, однако! Нужно было каждому персональную выдать, штоб сами за своим имуществом бдили.
– резюмировал он.
– Так и сделаем, а у кого найдём две и больше, того выпорем принародно и образцово-показательно.
– пообещал я.
– Так и передай всем, красавица!
– это я уже белянке.
– Тебя как зовут-то, красна девица?
– Елизаветой родители нарекли.
– скромно потупила глазки.
– Ну ступай, Лиза, и всем передай, что ворованные ложки должны утром вдруг "случайно" найтись. А сегодня выдавай ложку каждому и говори, что она теперь его личная на всю жизнь и мыть её каждый должен сам и хранить как зеницу ока.
Повариха умчалась на кухню, где уже нарисовалась очередь из самых голодных.
"Котёнок" уже примащивался под бочок к "Мануше" и я вызвал его по болтайке.
– На связи.
– отозвался Димыч-кэп.