Отпущение грехов

Ловелл Лорен

Я нахмурился. Я бы хотел остаться равнодушным, но должен признать, что это звучит подозрительно.

— Вы замечали что-то необычное? — спрашивает другой офицер.

Я хмуро покачал головой: — Нет.

Они задают мне вопросы о вещах, которые не кажутся актуальными. «Вы видели этого парня здесь раньше, вы помните ту ночь, где вы находились в тот день и то самое время?». Они показывают фотографии тел, мест преступлений. Некоторых мужчин я смутно помню, но, конечно, я им ничего не говорю.

В конце концов, они уходят почти ни с чем. Перед уходом они мне дали визитную карточку. Как

будто я на самом деле им позвоню. В моем мире принято исправлять ошибки самостоятельно, и я уверен, что точно знаю, кто убийца.

Как только они покидают клуб, я хватаю ноутбук и начинаю просматривать записи с камер видеонаблюдения. Эти ребята могли быть здесь в любой из дней за несколько последних месяцев, но, кажется, я видел одного из парней здесь в прошлые выходные, всего четыре дня назад.

Я просматриваю записи на ноутбуке и выбираю фрагменты видео с той ночи. Я проигрываю запись, пока не замечаю, как парень у барной стойки выпивает. Он разговаривает с разными девушками. Я снова перематываю запись, но случайно натыкаюсь на момент, когда Эви наливает ему выпить. Я снова перематываю запись на начало. Ее ярко-красные губы расплылись в улыбке. Его полупустой бокал замирает на полпути к губам, как будто он физически ошеломлен ею. Я его не виню. Эви умеет быть привлекательной. Я внимательно слежу за ее действиями. Она посмотрела прямо в камеру. Ее темные волосы и бледная кожа резко контрастируют в свете ламп, и я не могу удержаться от мысли, что она похожа на ангела — ангела смерти.

Он ставит пустой стакан на барную стойку, и Эви берет его, чтобы сделать ему еще один коктейль. Ее глаза смотрят на него с этой её лукавой усмешкой. Что-то здесь не так. Это неправильно. В моей груди разрастается тревожный ком. Она почти невесомо касается пальца, а затем осторожно встряхивает стакан, который сжимает в другой руке. Это происходит так быстро, что я едва это замечаю. Я перематываю кадры и пересматриваю фрагмент снова и снова.

Кольцо. Она трогает своё кольцо. Вот кто добавил яд в напиток. Дерьмо. Я не могу понять, кто в этой ситуации оказался тупее: она с полной уверенностью, что никто её не поймает, или я, когда подумал, что она сможет держать себя в руках, подавая грёбаную выпивку.

Когда я выходил из клуба, зазвонил телефон.

— Да?

— Она ушла, босс. Я дошел с ней до церкви, — сообщает Джонни, один из моих людей, и я вешаю трубку.

Глава 35

Эви

Сегодня утром запах ладана слишком силен. Он обжигает горло, но я не кашляю. Я закрываю глаза, склоняю голову и опускаюсь на колени, как хорошая девочка. Я так давно здесь не была, на душе легкая тревога.

— Прости меня за мои грехи… — я запинаюсь, потому что единственный грех, о котором я могу думать, — это Эзра и его член, и это неправильно, поэтому я в церкви. Я откашливаюсь и попробую еще раз:

— Прости меня за мои грехи и помоги мне найти злых людей в этом мире — грешников, чтобы я могла положить конец их страданиям.

Скрипит дверь, но я не оглядываюсь. Это, скорее всего, просто зашел погреться бездомный. Я хочу услышать, как он напевает мотив «Билли Джин», но он не поёт,

а около меня неожиданно движется воздух.

— Эвелин! — голос Эзры грохочет на весь храм, и, клянусь, я чувствую, как пол расходится вспышками пламени.

Я склонила голову, он пришел в мое безопасное место. Мне не нравится его присутствие. Оно заставляет меня нервничать. «Он не должен находиться здесь, Эвелин». Что-то не так. Я хватаюсь за виски, желая, чтобы этот ворчащий голос затих, а затем я тихо молюсь, чтобы этот человек был прощён брань в стенах храма. Я слышу его тяжелые шаги, эхом отдающиеся по проходу. Я чувствую вибрации через пол.

Он хватает меня за волосы, дергает голову назад, и теперь мои глаза обращены вверх, на его тело. Его губы скривились в угрожающей улыбке, и я закрываю глаза, чтобы закончить молитву.

— Ты была плохой девочкой, Эви, — говорит он.

— И дай мне силы. Аминь.

Он рывком ставит меня на ноги и хватает за подбородок так сильно, что я сжимаю губы. Он медленно наклоняет свое лицо к моему, его черные глаза вспыхивают от гнева.

— Молись, маленькая убийца, — шепчет он, и его дыхание касается моих губ. — Тебе понадобится вся помощь, которую ты только сможешь вымолить.

Его хватка такая крепкая, что я уверена — у меня будет синяк. И я закрываю глаза, отрываясь от его сурового взгляда.

— Четверо за последние две недели … а ты не теряла времени зря. Скажи мне, ты спала с ними или убивала просто так? — Гнев исходит от него волнами.

Сердце испуганно подпрыгивает, забившись в горле, и я с трудом сглатываю, ощущая, как в желудке оседает страх.

— Тише … Т олько не в церкви! — отчаянно шепчу я.

— Чего ты боишься, маленькая убийца?

Мой демон смеется над Эзрой.

Из его горла вырывается рык, и я мимоходом замечаю, что этот звук похож на рев Цербера. Когда он отпускает мое лицо, его руки хватают меня за шею, пальцы врезаются в мою плоть, ловят несколько прядей волос и тянут за них. «Он знает, Эвелин». Каждый его вдох, глубокий и тяжелый, звучит раскатом грома. Он идет по проходу, удерживая меня рядом с собой, и единственная мысль, посетившая меня в этот момент, о том, что это мой марш смерти, потому что Эзра безумен, вне всяких сомнений.

Большие деревянные двери скрипят, когда он с силой их отрывает. Меня обдает холодным воздухом, когда он ведет меня к блестящему «Мерседесу», припаркованному у тротуара, с все еще заведенным двигателем. Он открывает пассажирскую дверь и толкает меня на сиденье, застегивает ремень безопасности.

Я не смотрю на него. Я не могу смотреть на него. Я обещала, что буду хорошей девочкой, а он думает, что я плохая. Он с такой силой захлопывает дверцу, что затрясся автомобиль. Я сглатываю, это плохой знак, Эвелин. Очень плохой.

Он садится на место водителя и буквально сверлит меня глазами.

— Эзра, — выдыхаю я, мое сердце тяжело бьется в груди.

— Ты трахалась с ними, Эви? — его голос спокоен, и я знаю, что это нехорошо. Мой взгляд задерживается на его подрагивающей челюсти, затем переключается на пальцы, вцепившиеся в руль. Каждый напряженный мускул его руки рельефно проступил, так что татуировка Мрачного Жнеца становится почти как живая.