Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Бэн лэди бэг алмади! Алла тшахитир! [32] — отпирался бомж.
— Что ты мне — аллах да Аллах!
Валет встряхнул его. Во внутренних карманах что-то зазвенело.
— Шоу ми [33] . Показывай, что у тебя есть!
Валет предположил, что если он найдет у него хоть одну вещь Элеоноры, то бомжу уже некуда будет деться.
— Тшимди… Бакмак [34] , — сказал бомж.
Он начал выкладывать свое богатство: пару потертых мобильников, которые явно
32
Я не брал женскую сумку. Аллах свидетель! (искаж. турецк.).
33
Покажи мне (искаж. англ.).
34
Секундочку. Сейчас увидишь (искаж. турецк.).
— Че ты мне показываешь фигню! — заорал на него Валет и схватил за руки.
И внезапно карманник понял, что руки у «батюшки» слабые, какие-то сухие и тонкие. Они нанести такой сокрушительный удар, от которого звезды пошли кругом над головой, просто не могли.
— Бэн алмади! Алла тшахитир! [35] — снова затарабарил бомж. — Ай ноу тэйк бэг лэди [36] …
— Так ты точно не брал? — спросил Валет, хотя уже сам знал ответ на этот вопрос.
35
Я не брал женскую сумку!. Аллах свидетель! (искаж. турецк.).
36
Я не брал женскую сумку (искаж. англ.).
— Онлар да бен леди бэг алмишти дут-шундум… [37] — «Батюшка» жестами показал, что его били и тоже спрашивали насчет женской сумки, такой, как висела у Валета.
— Те парни тоже искали похожую женскую сумочку? — догадался карманник. — А это им зачем? И откуда что знают?
«Батюшка» опять что-то заговорил на своем, тронул Валета за плечо. Тот быстро сбросил его руку:
— Па-ашел ты!..
Валет быстро развернулся и начал подниматься по дороге, ведущей из карьера к шоссе.
37
Они тоже думали, что я брал женскую сумку (искаж. турецк.).
«Сколько же по здешним пляжам ползает похожих бомжей в скуфейках и «рясах» и копается в урнах», — подумал вор-карманник.
Теперь его задачей было проветрить одежду на горном ветру и постараться поймать попутку, которая подбросит в Сиде.
20
Автобус с русскими девушками, прошедшими кастинг в рекрутинговом агентстве «Турмалин», из международного аэропорта в Анталье выехал в сторону Сиде, однако вскоре повернул на восток от моря, на извилистую дорогу, что уходила в глубь Малой Азии.
Изрядно выпившая
Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идет.
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет…
Половина автобуса подтянула повтор:
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет…
Уже Марианна и Виолетка «мяучим» дуэтом продолжили:
На нем погоны золотые
И яркий орден на груди…
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути…
И уже большинство голосов загремели хором, в котором прорывались нестройные басы Варлама и Кумарного:
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути…
Только песня закончилась, как послышались всхлипы. Это распустила нюни Варюха. Вытерев размазанную тушь, она вдруг хрипатым голосом а-ля Распутина затянула:
Ромашки спрятались, поникли лютики,
Когда застыла я от горьких слов.
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь!
Пол-автобуса подхватило и эту песню:
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Непостоянная у них любовь!
Варюха встала и, как будто с испорченным трансформатором в глотке, продолжила:
Сняла решительно пиджак наброшенный,
Казаться гордою хватило сил.
Ему сказала я: «Всего хорошего!»,
А он прощения не попросил.
Автобус катил по горной дороге, и водители встречных машин удивленно рассматривали его пассажирок, которые качали головами и широко раскрывали рты:
Зачем вы, девочки, красивых любите?
Одни страдания от той любви!
— Эх, бабы, бабы. Все наше горе от несчастной любви, — подытожила конопатая Варюха и вытерла нос рукой.
— А есть ли она, эта любовь? Вот сколько живу — не видела, — сказала Марианна. — Ищу ее по свету, ищу в России, в Москве, в Турции — нету.
— Неправда, есть! — снова заговорила Варюха. — Есть, только мужики все козлы!
— Да, это правда, — согласилась Виолетка. — Мой забомбил ребенка, и теперь ищи его — ветра в поле. Мужики пи…доболы!
— Эй, вы там, тихо! — проревел Кумарной.
— Нормальных мужиков, — встряла Вероника, — или убьют, или посадят. Есть у кого что выпить?
— Все в самолете вылакали, — ответила ей Марианна.
Тогда Вероника начала свою песню:
Таганка — все ночи полные огня…
И тут же оборвала и уставилась в окно.
— Вот напились девки, — сказала Анжелка, сидевшая с Наташкой ближе к передней двери.
— Своими воплями всех турков распугают, — кивнула Наташка.
— А давай мы свое споем. А то орут старье всякое, — предложила Анжелка.
— А чего петь-то?
— Сейчас.
Анжелка набрала в легкие воздуха и громко завопила:
Каменная леди, ледяная сказка,
Вместо сердца камень, вместо чувства маска —
И что? Больно все равно,
Одинокой кошкой, вольным диким зверем,
Никогда не плачет, никому не верит —
И что? Больно все равно…
Уже почти весь автобус заревел:
Одиночество — сволочь, одиночество — сука,
Я не чувствую сердца, я не чувствую руку,
Я сама так решила, тишина мне подруга,
Лучше б я согрешила, одиночество — мука.