Отпуск в Италии
Шрифт:
Дженни будет грустно, когда Мэйзи уедет. Они подружились, да и Джузеппе относился к Мэйзи как к члену семьи. Больше того, Джеки в одном из недавних разговоров по телефону передала ей слова Джузеппе. Он сказал Роберто, что среди миллиона девушек можно найти только одну такую, как Мэйзи.
Одна из миллиона. Губы Мэйзи скривились. Полились слезы, которые она подавляла с того момента, когда Блейн высадил ее у дома и отказался войти, будто не мог дождаться момента, когда она уйдет.
Однако она выживет. Мэйзи вытерла глаза носовым платком и отвернулась от окна. У нее есть еще четыре
Дженни и Джузеппе гостили у друзей, а Лилиана отправилась к сестре. Мэйзи была одна. Она не ожидала, что вернется так рано. Она думала, что Блейн пригласит ее на обед, но после купанья он, казалось, хотел поскорее расстаться с ней, и она не протестовала. Она скорее умрет, чем будет умолять его побыть с ней.
Она приняла душ и вымыла из волос песчинки. Потом, пока подсыхали волосы, покрасила ярко-красным лаком ногти на ногах и нанесла лосьон на тело.
Уже совсем стемнело, и одеваться было незачем. Мэйзи завернулась в длинный махровый халат, который ей дала Дженни, и внезапно почувствовала голод. Она спустилась в кухню и сделала себе бутерброд по рецепту Лилианы — круглая булочка ciabatta, ветчина, сыр mozzarеlla из молока буйволицы, красный перец, помидоры и листья салата. При этом она якобы нечаянно уронила кусочек ветчины для Хэмфри. Другие собаки боялись входить в кухню, не раз испытав на себе гнев Лилианы, но Хэмфри всегда пользовался моментом, когда Лилианы не было.
— Я буду тосковать без тебя, — пожаловалась ему Мэйзи и уронила еще кусочек ветчины.
Она уже поднесла бутерброд ко рту, когда услышала щелчок открывающейся двери. Подумав, что вернулись Дженни и Джузеппе, и опасаясь, что Джузеппе почувствовал себя плохо, Мэйзи отложила бутерброд и заторопилась.
— О-о!
Увидев Блейна, она резко остановилась, и ее сердце сильно забилось.
— Привет, Мэйзи.
— Они еще не вернулись.
— Что?
— Твои родители еще не вернулись. Ты же к ним приехал?
— Не совсем так.
— О, — снова произнесла она, но он молчал, и она добавила: — Я только что сделала себе бутерброд. Ты хочешь есть?
— Бутерброд? — переспросил он рассеянно. — Да, это было бы прекрасно.
Что с ним случилось? Мэйзи внимательно взглянула на него, потом повернулась и пошла на кухню. Как только Блейн сел за кухонный стол, она подтолкнула свой бутерброд к нему и начала делать себе другой.
Блейн будто и не собирался притрагиваться к бутерброду.
— Я не откусывала от него, — пояснила Мэйзи и через силу улыбнулась. — На нем нет моих микробов.
— Я бы не возражал против твоих микробов, — заявил он, помолчав. — Мэйзи, мы должны поговорить.
Она уставилась на него, кусочек помидора выскользнул у нее из рук и шлепнулся на пол. Теперь появился повод отвести глаза от Блейна и заняться уборкой, но он продолжал смотреть на нее. Она затянула пояс плотнее, застеснявшись своей наготы под халатом. Вытерев пол и вымыв руки, она закончила делать бутерброд для себя. Блейн по-прежнему не сводил с нее глаз.
— Хочешь пить? — спросила Мэйзи, когда тишина начала
Он сделал нетерпеливое движение рукой.
— Если что-нибудь найдется.
Она собиралась выпить молока, но теперь чувствовала, что ей нужно кое-что покрепче. Она вынула из холодильника бутылку белого вина, наполнила два бокала, поместила один перед Блейном и села напротив. Каждый нерв ее был напряжен, и она сделала несколько больших глотков.
— Мне кажется, мы целый день говорили.
— Нет, не говорили. Мы ни разу не говорили после того первого вечера в моем доме.
— Но ты сам этого хотел, — заявила она с характерной для нее прямотой.
— Я только думал, что этого хотел.
— И только что понял, что хотел совсем другого?
Надежда возникла у нее в ее груди, но она не посмела спросить, что же он имеет в виду.
— Конечно, нет.
— Я тебя не понимаю. Блейн медленно выдохнул.
— Ты ворвалась в мою жизнь и перевернула ее, а мне это не нравится. Ничуть не нравится. Меня влечет к тебе, Мэйзи, и, черт возьми, ты это знаешь.
— Нет, не знаю. — Она еще глотнула вина. — Я думала… Да, ты был вежлив и любезен со мной, но мне казалось, что между нами ничего нет.
Он недоверчиво взглянул на нее.
— Ты хочешь сказать, что ни о чем не догадывалась?
— Но ты сам хотел, чтобы мы оставались всего лишь друзьями.
— На самом деле не хотел, но это было необходимо. Я не мог дать тебе того, что ты желала получить, да мы тогда толком и не знали друг друга. Ты недавно приехала в Италию, и я думал, что, возможно, мое влечение к тебе постепенно выгорит. Я думал… Черт, не знаю, что думал.
Что-то в этом было не то. Она много раз представляла себе, как Блейн подходит к ней и говорит, что был не прав, но она не думала, что у него будет такое выражение, как сейчас. В ее мечтах он шептал ей слова бессмертной любви, и его лицо светилось желанием. А сейчас он выглядит так, будто его мир только что рухнул.
— Блейн, зачем ты пришел? — спросила она напрямик.
Он долго молчал. Потом его глаза сверкнули.
— Я хочу, чтобы ты осталась в Италии. — Он встал, обошел вокруг стола, взял Мэйзи за руку, и она тоже встала. — Я схожу с ума. Я все время думаю о тебе, и нельзя сосчитать, сколько раз по ночам я становился под холодный душ. Я знаю, что нам может быть хорошо вместе, сколько бы это ни продлилось.
Он поцеловал ее так, как ей хотелось с первого вечера, — глубоко и волнующе, крепко прижав ее к себе.
Это было замечательно, но…
— Сколько бы это ни продлилось? — повторила Мэйзи, отодвигаясь от него.
— Я помогу тебе найти квартиру где-нибудь поблизости. И я знаю, что синьор Росселлини не шутил, когда предлагал тебе работу. Ты можешь начать хоть завтра, и мы могли бы часто видеть друг друга.
— Ты просил синьора Росселлини взять меня на работу?
Мэйзи не поверила своим ушам. Он уже все решил сам, даже ни о чем не спросив ее! Поток жгучего гнева захлестнул ее. Ничего не изменилось. Его не интересовали ни эмоциональная близость, ни розы возле двери. Только… доступность. Он не мог расстаться с Мэйзи и нашел только одно решение. Оно даже не было компромиссом!