Отпускай
Шрифт:
А еще боль. Боль, потому что всё это вообще произошло. Боль, потому что он — беда. А она — тряпка. Не тряпка спустила бы его с лестницы и ушла, вызвав скорую. Слезы стекали по рукам, и падали мятый сарафан. Тряпка. Что теперь с этим сделать? Ей больно за себя, за то, что Штайнер такой, а еще оттого, что больно ему. Самому близкому человеку — больно.
— Эмма. — С ужасом глядя на девушку, сказал Штайнер. Голос дрожал. — Почему ты так плачешь? Я, я... тебе салат приготовил, с сёмгой, как ты любишь. Все хорошо, родная, успокойся. Прости меня. Не знаю, что на меня нашло, я просто не сдержался. Сорвался.
— Тебе надо в больницу. — Гнусаво ответила Фастер, от слез заложило нос. — Ты упал с лестницы!!
— Я в порядке. — Нейт опустил взгляд. — Не плач, идем в спальню, тебе нужно успокоится.
— Едь в больницу, дурак!! Совсем рехнулся?! Потерять от удара сознание и забить на это!! «Ответственный», мать твою!! — Закричала Эмма, но испугалась собственного крика. Мужчина удивленно раскрыл глаза.
Голос прорезался.
— Хорошо, я съезжу. — Он как-то странно посмотрел в сторону, ощущая легкое замешательство, а после стыд и злость. На себя. — Идем в спальню, я согрею комнату, принесу тебе успокоительное. — Мужчина вновь опустил взгляд, и стал осторожно вытирать большим пальцем влагу со щеки девушки. — Прости меня. Ты права, я… наверно, рехнулся. Я сам виноват, что попал в ситуацию, в которой нахожусь. Я сам виноват в том, что ты меня больше не любишь. — Чуть дрогнул уголок рта. — Идем в спальню. Я помогу тебе, а потом съезжу в больницу. Хорошо?
Эмма нервно улыбнулась. Спальня. Место, в котором теперь постоянно сидел Нейт, и зазывал туда. Место мерзких звуков и воспоминаний, ничего больше не осталось. Опять хотелось рыдать.
— Тебе больше не нравится эта спальня. — Спохватился Штайнер, глаза носились по ступенькам. — А знаешь. Давай тогда... Давай сделаем ремонт. Чтобы ничего больше не напоминало о том, что там было. Давай купим новую кровать, и переоборудуем спальню в другом месте. Любимая. — Он обвел ладонью припухший от слез овал лица. — Что я могу для тебя сделать сейчас? Попроси меня о чем-нибудь.
— В больницу едь. — Глухо отозвалась Фастер.
Нейт кивнул. Но это было явно не то, что он хотел услышать. Сидел на порожках, глядя в пустоту. К чему он пришел? Тест силы воли провалился. Желание схватить её, прижать к себе, поцеловать и приказать сидеть дома никуда не ушло. Скручивающая живот ревность никуда не делась. Хотелось вдавить её в стену, возле которой она сидела, содрать сарафан, облизать ключицы. Сказать, что больно не будет.
Больно не будет. Он просто возьмет себе свое и успокоится. Свое. Рассудком Штайнер понимал, что не может так говорить после слов «все кончено», а вот нутром не понимал. Не понимал и не принимал, всячески противился мыслям о разрыве.
Она всегда будет глубоко в сердце. Всегда, даже если однажды исчезнет, и этого не изменить. Не вытравить и не выжечь, даже её влюбленностью в другого человека. По-прежнему вкусно пахла, вызывала те же чувства. По-прежнему была лучшим человеком на земле, несмотря на желание вдавить в стену от ревности.
Он мельком посмотрел на свою руку, в которую Эмма вцепилась, прежде чем заставить его упасть. Красные пятна от её пальцев, которые потом станут
Стала сильнее.
* * *
Раскалывалась голова. Тошнило. Побаливала левая рука. Все же падение с лестницы не проходило бесследно даже для сильных телом людей, отчего Нейтан с досадой щелкал зубами. Возможно, легкое сотрясение мозга. Иногда ощущались рвотные позывы от головокружения.
В больницу и вправду необходимо было сходить, но совсем не из-за своего здоровья. Он придет в норму сам собой, Штайнер безоговорочно был уверен в этом. Больница нужна для других дел.
Раздражающе знакомый коридор, в конце которого была открыта только одна дверь. Еще одна дверь была чуть ранее, всегда закрыта и находилась в тени, с блеклой табличкой сверху: «Майрон Даглас, физиотерапевт». Однако, в этот раз в зал не было нужды заходить. Мужчина в белом халате шел навстречу, что-то мычал себе под нос, и в случайном свете бликовали линзы его очков.
Подходя ближе, доктор прищурился. Лицо искажала странная, ироничная ухмылка, он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел прочь.
— Стой!! — Рявкнул Нейт, и тот остановился. Едва заметно закатил глаза, и повернулся вновь.
— Шуруй. Отсюда. Мужик. — Врач вздохнул. — Очередь на каблуки у меня на три года вперед. Свободных мест нет.
— Хватит прикидываться дураком. — Нейт оскалился. — А то я, ненароком, поверю, что ты и вправду дурак.
— М, вы больше не считаете, что я гадалка. — Даглас сложил руки на груди. — Сочту это за молчаливый комплимент.
— Я тоже сочту за комплимент тот факт, что ты не бежишь от меня под юбку к своим старухам.
— Сочти за оскорбление, недоумок, и уйти с прохода. Мне работать надо. Посмеешь распустить руки — поедешь отсюда в следственный изолятор. Возиться с тобой, и усмирять истерику какого-то неадеквата у меня времени нет. — Взгляд становился жутким. Однако, вслед за ним мужчина улыбнулся, поднял руки и выдал. — Шутка. Не воспринимайте все так серьезно. — Взгляд по-прежнему оставался жутким. Он не шутил. Но сказал так, чтобы отмахнуться, если это, вдруг, потребуется.
— Трусливый кусок дерьма. — Нейт ринулся вперед, и схватил доктора за халат, однако, тот даже не повел бровью, мерзко улыбнулся и прищурился.
— Тише, тише, халатик помнете. Нервный какой.
Штайнер его тряхнул, но следом, все же, отпустил.
— Вот же ж. — Даглас вздохнул, и с той же улыбкой стал отряхивать воротник. — Помял, уволень. И ради чего?
— Как ты меня назвал? — В глазах промелькнула бесконтрольная ярость. — Я не буду распускать руки. Я просто помогу тебе пару раз упасть, и все. — Он вновь сжал халат доктора, и в этот раз не собирался отпускать.
— Уволень. — Без тени смущения, с легкой улыбкой повторил врач. — В шутку, конечно, я же шутник. — Он вновь закатил глаза. — Послушайте, молодой человек, мне надоел этот цирк. Меня ждут люди, пока они в этом зале, я несу за них ответственность. Если вам нечего больше мне сказать — уйдите с прохода, не доставляйте больным людям неудобство. Это, по меньшей мере, эгоистично. Если вам нужна гадалка — это не ко мне, я уже сказал ранее. Если мужчина на каблуках — тоже не ко мне. Извините, если вас обидел, или задел. Всего доброго.