Отравители
Шрифт:
– Может, они так и говорят, но у нас нет оснований им верить. И уж по крайней мере, у нас нет оснований верить Уорфелу.
– Чарли глубоко вздохнула.
– Ладно, наверное, и правда нет смысла скрывать от вас это. Вы слышали об операции "Гильотина"?
– Виноват, - сказал я, - но мне трудно уследить за всеми этими заковыристыми кодовыми названиями. Что скрывается за этим красивым именем?
– Гильотина, как известно, - приспособление для отделения головы от туловища. Именно это мы и хотим сделать с преступным организмом наркобизнеса. Мы намерены отделить огромное мерзкое туловище голов производителей зелья
– Милая, я же профессионал. Вам ни к чему обрушивать на меня поток словесных клише. Отлично, это грязное, ужасное занятие, но давайте спокойно рассматривать его как рэкет, как вымогательство, проституция и так далее. Как вам это?
– Вам это кажется чем-то забавным, - строго сказала мисс Девлин.
– Неужели вас смешит наше желание уберечь невинных людей от наркотиков?
– Боже сохрани, - возразил я.
– Это, конечно, очень серьезно. Оберегать подростков от дурного воздействия марихуаны, подвергая их ужасам тюрьмы. Разумеется, это так же серьезно, как попытка уберечь ребенка от колик посредством инъекции стрихнина. Какие уж тут шутки!
Она что-то пламенно заговорила. Она так легко воспламенялась, что дразнить ее было даже неинтересно. Я поднял руку, чтобы остановить поток ее красноречия.
– Ладно, ладно, успокойтесь. Я опять подкалывал вас, Чарли. Извините, больше не буду. Торговля наркотиками - страшное дело, и я рад, что с этим борются такие достойные люди, как вы. Теперь расскажите, какую роль тут играет Френк Уорфел.
Не обращая внимания на мою просьбу, она сухо сказала:
– Я совершенно не вижу оснований для вашей иронии, мистер Хелм, и мне непонятна ваша надменная снисходительность. Если вы, конечно, не входите в число тех заблуждающихся...
– Кто убежден, что сигарета с травкой ничем не опаснее мартини, - продолжил я, пожимая плечами.
– Черт, я в этом не разбираюсь. Сам я предпочитаю мартини. А наркотики я не пробовал. В этом смысле я чист, как горный ручей. По крайней мере, как горный ручей далекого прошлого.
– Я глубоко вздохнул.
– Послушайте, Чарли, у вас свои причуды, у меня свои. Например, я странным образом пытаюсь отвадить желающих пострелять в наших агентов. Мне не нравится, когда мои коллеги погибают. Даже если бы я относился к этому спокойно, мой босс опять-таки неравнодушен к такой стрельбе, а он как-никак босс. Ну, а поскольку Френк Уорфел имеет к этому самое непосредственное отношение, то я был бы вам весьма признателен, если бы вы смогли обсудить это со мной спокойно и без эмоций.
Механик снова заколотил своим молотком, и на минуту-другую разговор стал невозможен.
Когда грохот стих, Чарли сухо заметила:
– Вы говорили о марихуане, мистер Хелм, так, словно больше ничего к нам из-за границы не доставляют. Уорфела не интересует эта трава, она, по его убеждению, не приносит прибыли, и конкуренция слишком высока. В том числе и со стороны любителей. Любой длинноволосый хиппи, который попадает в Мексику, возвращается оттуда в машине, битком набитой марихуаной.
Я посмотрел на ее аккуратную прическу и понял, что это антиреволюционный символ,
– Чем же увлекается Френки?
– спросил я.
– Кокаином или героином?
– Коко растет только в Южной Америке, мистер Хелм, - сообщила она мне с видом учительницы.
– Уорфелу нужны источники сырья поближе. С другой стороны, в Мексике отлично растет опиумный мак. Оттуда-то и приходит сырье. Китайские любители опиума употребляли его в сыром виде, по, крайней мере до того, как их развратили западные нравы, но большинство наркоманов предпочитают более концентрированное зелье. Извлечение морфина из опия - процесс относительно несложный. В результате получается героин. Мексиканская продукция традиционно обладает низким качеством - у них нет ни оборудования, ни толковых специалистов. Поэтому они проигрывают Европе с ее чистым продуктом. Нужны хорошие лаборатории и настоящие химики.
– Настоящие химики?
– переспросил я, нахмурясь.
– Но у метеоролога вряд ли имеется достаточное химическое образование...
– У вас просто пунктик насчет пропавшего ученого, - нахмурилась Чарли.
– Или вы что-то знаете о нем, но мне не сказали?
– Ровным счетом ничего, - признался я, потом поморщился и сказал: - Черт возьми, Чарли, я люблю прислушиваться к внутреннему голосу. Многие мои коллеги так делают. Когда я прочитал ту заметку, что-то во мне зашевелилось... Сделайте мне любезность - проверьте, какое образование получил Сорен-сон, ладно?
– Если вы считаете, что это так важно, - равнодушно отозвалась Чарли, - то пожалуйста. Собственно транспортировка сильных наркотиков в этом районе в общем-то плохо организована, но Уорфел намерен положить этому конец. Есть указания на то, что он намерен создать маршрут для наркотиков от одного местечка в южной Калифорнии до какого-то порта уже в Мексике, на побережье залива, кажется, в районе Энсенады. Между США и Мексикой в этих местечках в погожий уик-энд курсирует бесчисленное множество прогулочных катеров. За ними всеми не уследишь.
– У него есть свой катер или яхта?
– спросил я.
– Мне он не показался спортсменом...
– Вот потому-то и заподозрили неладное. Пару лет назад он купил себе большую морскую моторную яхту и очень полюбил море. С тех пор он регулярно плавает в Энсенаду. На первый взгляд это увеселительные прогулки с девочками и выпивкой. Временами они бывают весьма шумными, но у нас есть основания думать, что шум и гвалт - это для отвода глаз, и эти пикники - лишь крыша для деловых поездок. Пока, естественно, мы его не трогаем. Нам надо выяснить, сколько еще яхт и катеров этим занимается, и где именно расположен их южный порт.
– Стало быть, вы примерно представляете себе, как происходит доставка, - подытожил я.
– А как насчет лаборатории и источников сырья?
– Источники найти нетрудно и в то же время невозможно, - усмехнулась она.
– Там, в горах, сотни, даже тысячи мексиканских фермеров выращивают мак - в небольших количествах. Существуют десятки и даже сотни перекупщиков, которые покупают сырье и делают из него морфин, который они сбывают тем, кто готов заплатить рыночную цену.
Ей пришлось замолчать, потому что пожилой механик прошел мимо нас, направляясь к грязной двери, за которой, похоже, был туалет.