Отравленная роза

Anya Shinigami

Мужчина лениво поднялся с кровати и обнаружил свою одежду на спинке кресла. Брюки, а сверху рубашка были сложены так бережно и аккуратно, что он схватился за голову, начиная все больше и больше себя презирать. Она вернула его к отправной точке совести и реальность стала сумасшедшей. Северус с остервенением накинул на себя одежду и даже не потрудился застегнуть рубашку. Взглянул за окно, где на залитой солнцем улице, выложенной камнем, суетились люди. Мир на вид вовсе не изменился, или только он один почувствовал странное угнетение? Конечно, ведь прошлой ночью его использовали, просто взяли и заставили сделать то, что в трезвом состоянии сотворить невозможно. Гадкое ощущение становилось все сильнее, это было наказание, приторное и нереальное. Его комната, пропитанная женскими духами…

Чтобы не чувствовать

этот запах, спастись, Северус со скоростью ветра оказался у двери из спальни и удивлению не было преград, когда медная потертая ручка поддалась и дверь тихонько скрипнула приглашая его в коридор второго этажа. Высунув голову в проем, словно боясь неожиданных охранников, хозяин дома спустился вниз по лестнице, чтобы и там обнаружить пустоту. В гостиной явно не было прибрано, Аллегра ограничилась одной комнатой. Небольшой слой пыли успел покрыть стеллажи с книгами, и даже софа посерела в одиночестве. Кухня оказалась в том же состоянии, несколько грязных тарелок громоздилось в железной раковине, напоминая о себе вот уже месяц. Но отнюдь не чистота и ее отсутствие привлекла внимание. На обеденном столике, подоткнутый под резную алюминиевую сахарницу, лежал листок бумаги, а на нем…

Северус осторожно взял в руки свою волшебную палочку, даже не веря, что еще когда-нибудь сможет её увидеть. Черное дерево коснулось шероховатой ладони и зельевар словно вновь ощутил тот порыв свежего теплого ветра, когда впервые взял её в руки в магазине у Олливандера перед поступлением в Хогвартс. На мгновение, Снейп расслабленно залюбовался утерянной «драгоценностью», но потом, не утруждая себя томлением неизвестности, взял в руки пергамент…

«У тебя есть сутки, чтобы покинуть Британию. Прощай, Северус…»

Троеточие в конце, словно каждой точкой воткнуло в него по острому кинжалу. «Прощай…» что это значит? Неужели Аллегра, вчера играющая в надзирателя, сегодня просто отпустила его? Это письмо принесло в голову еще больше вопросов, ответы на которые узнать было не суждено…

Я никогда не мечтала о собственной свадьбе. Не представляла её, даже будучи маленькой девочкой...

Пышное платье, красивый дом, украшенный белыми и золотыми лентами, и маленькие херувимчики с ангельскими детскими личиками и крылышками. Привилегированные гости, что ждут в саду, где под июньским солнцем, меж раскидистых вишен, довершающим картину идиллии, стоит алтарь. Арка, плетеная белыми и сиреневыми цветами, к которой ведет еще не усыпанная лепестками роз выложенная резными плитами тропа, тропа в новую жизнь. За окном моего нового дома толпятся люди, коллеги, которые раньше были врагами. Они ждут появления невесты, ждут моей счастливой улыбки и светящихся глаз. И пускай, у алтаря меня будет ждать другой мужчина, не тот, о ком были мечты с отрочества, я не грущу. Это мой выбор, но путь к вершине оказался не только расчетом. Я люблю Люциуса, но по-другому, быть может, не так сильно, как хотелось бы, но все же питаю к нему особые чувства. Пускай наш союз — всего лишь способ укрепить положение в обществе, в котором я не так давно появилась. Этот год был морально тяжелым, хотя Британия практически смирилась со сменой власти, но были и всегда будут несогласные. Моя волшебная палочка больше не отправляла в чью-то грудь смертельных проклятий…

Я «вернулась» из Австралии, чтобы похоронить безвременно ушедшего отца. Не подкопаешься к истине. И хотя, были люди, бывшие члены Ордена Феникса, кому Поттер доложил о том, что видел меня в ночь, когда его перевозили с Тиссовой улицы, но они помалкивали. Для всех я оказалась несчастной осиротевшей девочкой, на чьи плечи взвалился непосильный груз домашних хлопот и дел отца. Лучший друг отца, тоже, кстати, потерявший любимую жену, скончавшуюся от тяжелой болезни, стал мне поддержкой и опорой…

А дальше…

Сначала редкие приемы в обществе мистера Малфоя, за тем всё чаще люди стали видеть нас вместе, и в какой-то момент, вся Британия узнала, что два самых богатых и влиятельных семейства объединяются, но не таким образом, каким поначалу делилась слухами молва. Как же бесился Драко, когда слышал от своих друзей, что ему пророчат в невесты самую желанную девушку аристократии. Это, признаться, вызывало у меня искреннюю улыбку. Отец и сын, хоть и не мирились «официально», особенно

после того, как Нарциссу сослали во Францию, но всё же, общие заботы и дела, в которые юный наследник входил поэтапно, объединили их. Месяца три, кажется, мы не обмолвились ни словом, но к его разочарованию, винный бизнес принадлежал как Малфоям, так и Кэрроу, так что общаться всё же пришлось. Пришлось провести и разделение обязанностей, на Драко лёг семейный бизнес, нам же с Люциусом приходилось вести дела Министерства, в котором мой будущий муж скоро станет министром. Мне же придется занять должность посла, а посему…

Нам с Драко было даже выгодно учиться на дому. В Хогвартс он так и не вернулся, слишком много косых взглядов. Но со временем всё улеглось, когда молодой Малфой уже опередил школьную программу. Итак, мы обучались политологии, экономике, деловым отношениям, праву. Несомненно, учителя у нас были самые лучшие, и ввиду неприязни мальчика ко мне, у нас получались довольно агрессивные споры в той, или иной сфере, но чаще всего разногласия появлялись во время изучения истории политики. Мы соглашались и не соглашались друг с другом. Доходило даже до того, что однажды в Драко полетела медная чернильница, когда я проспорила в одном из устных вопросов преподавателя по законодательству Британии средних веков, причем в этот момент зашел Люциус, и его фраза: «Драко прав…» выбесила меня еще больше, в доме аж стекла задребезжали. Оба Малфоя покатились со смеху, даже профессор Оксфордского университета, что был волшебником по происхождению, не выдержал и засмеялся. А я, злобно гаркнув на всех присутствующих, отбыла в свою комнату спускать пар. И хотя, постоянно находясь в министерстве магии предыдущие полтора года, я определенно знала больше Драко, но мой будущий пасынок оказался очень сообразителен.

Так мы и стали постепенно приходить в норму, и даже Блейз в гости заглядывал. Он практически не общался со мной, но более не было в глазах цвета темного шоколада злобы и ненависти. Может, он смирился, что действительно тогда запутался в своих чувствах?..

— Не понимаю, как раньше женщины корсеты носили, — я скривилась, чувствуя, как в легких становится всё меньше и меньше кислорода.

Лучшая в Британии устроительница свадеб, которая, как оказалось, руководила церемониями бракосочетания не только Люциуса и Нарциссы, но и моей матери с отцом — ведьма лет шестидесяти миссис Макадам мягко улыбнулась. Она немного ослабила шнуровку, позволяя мне вздохнуть.

— Спасибо, — благодарно произнесла я.

Её нежно-голубое платье обтягивало отнюдь не обвисшие телеса, наоборот, ведьма была поджарой и стройной для своих лет.

— С вашей талией мисс Кэрроу, думаю, никто не обратит внимания на небольшую снисходительность, — сказала она, вежливо кланяясь.

Её отражение в зеркале маячило вокруг меня, проверяя все ли выглядит идеально. Скромная прическа без излишних кудрей, просто и красиво заколотые в «раковину»волосы так же были её идеей. Ведьма, ловко орудуя волшебной палочкой, закрепила легкую матовую фату с небольшой диадемой, нежно подчеркивающей молодость и свежесть невесты. Она вспоминала, как наряжала мою маму и сколько счастья искрилось в глазах молодой Эллиан, тогда еще Гейт. Постоянно рассказывая о тех, или иных свадьбах, миссис Макадам, словно уговаривала меня быть счастливой, но наша свадьба была всего лишь необходимостью. Вспоминая последнюю ночь в объятиях Северуса, я не чувствовала угнетающей боли, а каждый раз, когда грусть прокрадывалась в душу, я прогоняла её мыслями о том, как бы он был несчастен, если бы оставался пленником. Никто не напоминал мне о той слабости. Люциус прекрасно знал, что произошло на мой день рождения, но молчал, не собираясь давить. Он знал, что я отпустила Северуса…

В который раз, пристально оглядев себя, я позволила улыбнуться своему отражению. Платье было довольно пышным, состоящим из множества юбок. Крупная сетка верхней юбки и отсутствие сотен тысяч кружев, что я считала в высшей степени моветоном, выглядели именно так, как я хотела, правда портниха пыталась отговорить меня, считая платье слишком консервативным. Однородный корсет без орнамента, поднимающий грудь. Это платье шилось два месяца, оно было идеальным и вряд ли кто-либо, мог оспорить подобное заявление. Ничего лишнего, возможно даже чего-то не хватает, но, в конце концов, это моя свадьба.