Отравленная роза
Шрифт:
Северус вздрогнул и напрягся, так это было чувство вины, но что она могла сделать ему? Его руки все еще находились на ее плечах, и внезапно он отстранился, почувствовав неладное. Нечто холодком пробежалось от кончиков пальцев ног до головы. Не хотел… прятал ужасные, угнетающие мысли, растворяющие реальность.
Уверенности не было, но все сходилось… эти намеки старика, тайны, её взгляды… Череда картинок прошедших дней пронеслась в голове в обратном порядке, пока кадр не остановился на событии, разложившем его душу на останки…
— Я не хотела… — срывающийся голосок девушки подтверждал догадки.
Он
— Это было ошибкой, я думала… Думала, что… — тихий стон, и сквозь пальцы Снейп увидел блестящие от слез глаза Аллегры, которую бесконтрольно начинал ненавидеть.
Один момент, и лохматый мальчишка превратился во врага номер один. Она единственная, кто мог знать пароль его Омута памяти, Северус слишком доверял ей, не мог предвидеть хитрость, что якобы задремав за проверкой эссе, Аллегра могла подслушать пароль, когда ему понадобилось сгрузить кое-какие воспоминания в чашу…
— Покажи… — хрипло произнес он, смешивая ярость, боль, опустошение и некрепкую веру, что подобное возможно.
Её глаза наполнились ужасом. Непонимание, вина, взгляд болел отчаяньем, окуная Аллегру в смятение. Его собственные глаза пытались смотреть на нее, зная, что сейчас произойдет, страх проникал в самые глубины, но Северус боролся, защищал последние крупицы самообладания, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться, или того хуже, прикончить соплячку…
— Сделай это! — нервно скомандовал он, всё ещё надеясь, что она не окажется метаморфом.
Ступор, руки упали параллельно телу, словно тряпицы. Она не ожидала, что он захочет увидеть… Несколько секунд сдавленного молчания и наконец… Мерлин, боль истощала организм мужчины, упиралась в грудную клетку сильными ладонями, стальной хваткой. Он не мог поверить в то, что видит: как лицо Аллегры, словно подернулось мелкой вибрацией, колебаниями, он заметил, как меняются черты и цвет кожи, приобретая мягкость, знакомые линии скул и бровей. Нос немного опустился и стал уже, короткие черные волосы отрастали, рассыпаясь по плечам, наливались красноватым оттенком, светлели, пока не стали теми родными локонами, что он видел каждый день много лет назад. Завершающим штрихом перевоплощения стали глаза, немного потемневшие, обретшие зеленый апрельский окрас. Несколько веснушек охватили лицо, он так хотел целовать каждый дюйм лица любимой. Лили…
Но это была другая, чужая девушка, использовавшая ее образ в своих эгоистичных целях. Ненависть затуманивала рассудок, он готов выпалить запрещенное пыточное заклятие, посмотреть, как эта обманщица корчится от боли на полу, вымаливая прощение. Аллегра подсмотрела в Омуте воспоминания, воплотила Лили точной копией. Северус покачнулся, но снова удержался на ногах. Рука сама собой потянулась в карман за палочкой – этот жест был машинальным, он осознал это и постарался успокоиться, схватившись второй рукой за другой край письменного стола. Она стояла перед ним, настоящая, живая, в слизеринском галстуке, как он и мечтал когда-то. Сердце невыносимо болело, учащая пульс рваным дыханием. Глаза видели,
— Аллегра, почему… — выдавил он сквозь близкую к полоумию апатию. – Чем я заслужил это?..
По веснушчатым щекам бежали дорожки слез, наказание за жестокость.
— Я всего лишь эгоистка… — тихо проронила она на тяжелом вздохе. — Простите меня, профессор… Я не знаю, что на меня нашло, – она не имела никакого права говорить её устами. – Я была глупа, я не думала, что это причинит вам столько боли…
– Ложь! – взревел он, не в силах простить, так же как не мог смотреть в зеленые глаза, сияющие весенней свежестью.
Северус забыл где была иллюзия, а где реальность, он так давно мечтал, хотел увидеть её, ощутить, прикоснуться… Рушился мир, разваливались барьеры, на последнем издыхании пела рапсодию душа, исковерканная безрассудством девчонки. Снейп оттолкнулся от стола и на ватных ногах подошел к ней. Аллегра опустила взгляд, не в состоянии видеть его боль и простить себя… Ладонь сама потянулась к желанному лицу, он взял ее подбородок и насильно поднял вверх с такой силой, что её челюсть должна была хрустнуть.
— Больше никогда! — громкий голос наполнил помещение. — Слышишь? Никогда так не делай!
Он заглянул в заплаканные глаза, родные зеркала души, затуманенные страхом. Гримаса отвращения застыла на лице Северуса, и он с силой оттолкнул от себя девушку. Та упала на пол, не издав не единого звука. Аллегра смотрела на него, боялась, что тот достанет палочку и проклянет ее, сделает то, что должен, убьет…
— Убирайся! — рявкнул он.
Глаза, полные неподдельного ужаса, сверкнули, и на мгновение время остановилось, но потом лицо девушки снова начало меняться, и перед ним уже лежала черноволосая Аллегра, утопающая в чувстве вины под взглядом, полным жгучей ненависти. Несколько секунд, и она вылетела за дверь, по дороге задев плечом дверной косяк. Северус осел на пол, схватился за голову, и ему было плевать, что дверь была открыта и его слабость могли увидеть. Он утонул в слезах, побрел по пути отчаяния, забылся от горя…
====== Глава 16. Непрощённая... ======
Уйди, прошу, оставь на бренном теле,
Скупые отпечатки прошлого вины,
Прости за грех, за одиночество в постели,
Прости за глупости нечаянной любви.
Ты был один, одним останешься навеки,
Ты оттолкнул в мгновенье выбора судьбы,
Безвольное постыдство, тяжесть боли в человеке,
И бесконечность страха на земном пути.
Я ухожу, забудь о пламенной ошибке,
Я уничтожила твой мир, скользя по лезвию ножа,
Прости меня… О, Боги! Слезы в ледяной улыбке,
Забудусь вдалеке, мгновенья в память положа.
Уйдет со временем пылающая ярость,
Тугая боль, минувшая в покаянной груди,
Поймешь, что тот порыв — всего лишь слабость,
А чувства юности любовью сожжены.
Я не вернусь, забудешь грусти опечатки,
Но время не простит, разделит странствий череда.
В душе лишь подлости усталые улыбки,
А нить любви — надежд потеря навсегда.
Безвольно плетутся ноги, горечь несёт по каменным ступеням, орошая пустоту неясными всхлипами. Осознание тяжелой правды, причинившей тугую боль тому, кто дорог...