Отравленная роза
Шрифт:
Она была и осталась несбывшимся, недостижимым. «Несбывшееся» – он вновь и вновь тянул к нему руки, но не мог ощутить, ведь в Омуте памяти она была лишь дымкой, бездушной декорацией, воспоминанием, от которого раненое сердце не могло отказаться. Снова и снова Северус плыл по картинам прошлого, наблюдая за её улыбками. Акт величайшей красоты, приписывающий Лили божественный лик: рыжие волосы лежали россыпью рубинов на плечах, зеленые глаза напоминали волны несбывшихся желаний, в которых тонул черноволосый паренек, тихоня... Безусловно, она создавала впечатление небогатой, но, казалось, одаренной подчинять себе место, людей и вещи девушки, как подчинила себе Северуса, непреднамеренно. И не один он был в восторге от этого огненно-рыжего создания. Вокруг нее всегда была толпа – мародеры. Подчиняющиеся этой магии гриффиндорцы.
*
Кто он? Быть может, легкий ветер, сомнительно развеивающий духоту, или морозный день в череде зимних месяцев? Неживой, словно изваяние, безмолвный инфернал, одна из марионеток Темного Лорда. Злобный, суровый профессор зельеварения, простой учитель, за маской которого скрывается убийца.
Сторона света…
Почему-то невозможно сопоставить Снейпа и свет как таковые. Это что-то из серии небывальщины.
Утро. Слишком рано для подъема и слишком поздно для последних минут сна. Книжка в руках – бесполезное чтиво для убийства времени. Буквы не складывались в слова, а плыли смутными очертаниями черного по белому. С хлопком страницы закрылись, и фолиант был брошен на пол. Невольный взгляд на кресло. Что привлекло в грубой потертой ткани предмета мебели? Заинтересовало то, чего там быть никогда не могло. Пустая затея, все же, согревающая душу психическим расстройством, заставляющая думать о чем-то неестественном, несбыточном. Сосредоточенное усилие помогло мне увидеть Северуса почти ясно: сделав это, я почувствовала еще большую неудовлетворенность, ничего кроме очертания мужчины с холодным взглядом, сидящего со скрещенными на груди руками представить не удалось. Образ высокомерия и, в то же время, приземленности очерчивал острые скулы и черные глаза, крючковатый нос предполагал строгость. Нет, он не может быть иным. Но почему в детстве он казался другим, каким-то более реальным, эмоциональным, открытым? Этот идеал растворился, практически в первый же день поступления в Хогвартс. Недобрый, желчный, гиперхолодный…
Как мог совершиться самообман, пускай и в столь юном возрасте? Что-то заныло в душе, по-видимому «сердечная мигрень», — чувство, которое я хорошо знала, но не придавала ему особого значения, оно появлялось всякий раз, когда мысли уводили слишком далеко, набирали обороты несбыточной любви, заглушали трезвый рассудок, плевали на очевидную невозможность развития отношений между нами. А потом…
Возвращение к реальности, и ты начинаешь переживать каждый день как данность, лишь изредка бросая косые взгляды на преподавателя, который никогда не обратит внимания на твое ничтожное существование. Вчера на Астрономической башне он спас меня. Не пойду больше на такой крайний шаг, потому что именно Северус сохранил мою никчемную жизнь, решил за меня. Не позволил исчезнуть, упасть и разбиться, подарил мне лишние глотки воздуха, нарисовал новую линию на ладони, продлил. Глупая…
«Теперь ты обязана существовать, из-за его геройства, не подпитанного истинными мотивами, но все же, геройства».
Любовь вырастила меня глупой, Северус вырастил меня иной, благодаря ему я не такая как все эти чертовы дети Слизерина. Именно эти чувства вызвали развитие не по указке тирании отца…
Считала его принцем, и мои чувства отнюдь не изменились после того, как я узнала истинное лицо «идеала» в стенах Хогвартса. Северус, только в своих мечтах я могу произносить твое имя, тот день, когда оно слетит с моих губ и с факультета не снимут сотню баллов, будет самым счастливым. Красная дата календаря будущего, которая никогда не осуществится. Певучее имя заставляло трепетать ускользающие теплые чувства, разбазаривало частички души, разбитые и снова склеенные без каких-то мелких осколков. Та самая душа была словно прохудившаяся ваза с водой.
Завтрак в Большом зале, один из последних завтраков в тихой обители. Пускай в замке было много того, что вызывало негатив, но, в общем и целом, это место было домом, родным, неприкосновенным. Волшебный потолок сегодня не капал дождем, и лишь мелкие серые тучки
Оказывается, я пришла на завтрак одной из первых, но ничего кроме печенья и какао в горло не лезло. До занятий еще было сорок минут и, собираясь провести их библиотеке, я встала из-за стола и поплелась в сторону выхода.
— Привет, — послышался приветливый голосок проходившей мимо девушки.
— Привет, Гермио… — но договорить я не успела.
Голова, непроизвольно повернувшаяся в её сторону, встретилась с чем-то твердым, но в то же время мягким. Фигура была выше меня, но по ряду пуговиц, неприятно впечатавшихся в моё лицо, я, черт подери, уже знала кто это. Нервно сглотнув, я подняла испуганный взгляд, который наткнулся на чем-то взвинченного Снейпа.
— Профессор, извините.
Секундное замешательство… Я все еще стояла слишком близко, не в силах унять шок.
— Может быть, вы уже дадите мне пройти, мисс Кэрроу? — произнес он жестко.
— П-простите, профессор, – сглотнув, полепетала я невнятно, затем отпрянула в сторону, а Снейп продолжил свой путь к преподавательскому столу.
Кажется, он был зол. Слава Богу, я не гриффиндорка, тогда бы досталось. Не в силах пошевелиться, я стояла, как идиотка, наблюдая за развевающимися полами удаляющейся черной мантии.
— С дороги, Кэрроу! Чего встала на проходе? — послышался нахальный голос.
Меня с силой толкнули, и я врезалась плечом в дверной проём.
— Эй! Малфой! Какого ты себе позволяешь? — гневно кинула я, поправляя съехавшую набок мантию.
Но он не ответил, пошел дальше в сопровождении двух бугаев, даже его белый затылок говорил об излишней надменности. Чертов придурок! Ладно, я еще поквитаюсь с тобой, противный выскочка! Я плевалась ядом в сторону шайки удаляющейся троицы, как будто что-то можно было изменить. Истинный сын своего отца, трусливый аристократ, невоспитанный под прикрытием хороших манер. Совсем недолго я метала молнии, затем двинулась к библиотеке, на ходу остужая пыл. Как бы ему отомстить за этот некрасивый выпад в сторону старосты? Последить что ли?
Атлас, простая немагическая книга…
Куда мне отправиться, где смогу существовать, и не умру от голода и холода? Я развернула огромную карту на столе. Испания. Нет, нельзя – там одно из наших поместий, нужно что-то неброское, где никто не станет искать, место, которое на карте даже под лупой с трудом можно отыскать. Чехия? Нет, почему мне пришла на ум Чехия? Это же одна из обителей Темных искусств. Возможно, Филиппины. Ох, нет же! Закрыв глаза, я просто ткнула пальцем в первое попавшееся место. Им оказался город Црквице в Черногории. Поначалу даже улыбка появилась на губах, но она так же быстро угасла: страна соседствовала с Албанией – одним из прошлых мест обитания Темного Лорда. Что-то камнем рухнуло вниз...
Куда?
Вторая попытка принесла больше радости: место под названием Пуэрто-Касадо в Парагвае, далеко и, наверное, безопасно. Безликая радость туманом заволокла сознание, странно позитивно и, в то же время, удушающее досадно. Что ж, Парагвай, так Парагвай…
Внезапно накатило странное ощущение, я покраснела от нахлынувшего стыда, запоздалой реакции встречи с профессором. После шока встретилась с Малфоем и его шайкой, они вывели из ступора. Северус был так близко, я могла изучить сетку ткани его сюртука, потертые медные пуговицы в мелкую царапину, а подняв лицо, могла лицезреть и поры кожи. Почему-то именно сейчас странное ощущение затеплилось где-то внутри. Запах, я не запомнила запах, потому что не дышала, какая неудача! Это столкновение. Я зарылась в ладони лицом. Мерлин, о чем я думаю?! Пускай от него веяло загробной мерзлотой, но он был так близко впервые за долгое время. Даже ребенком, влюбленной маленькой девочкой, я чувствовала его незатейливые прикосновения, необременяющие взъерошивания волос. Уже тогда я внимала этой таинственной силе, рождавшей в теле дрожь. Но сегодня эта дрожь была рождена в женском теле, в теле сформировавшейся девушки.