Отравленная страсть
Шрифт:
Нет. Один раз я уже отошел от стола с напитками и теперь гадаю: кто подлил вино Калинину? Есть ли там яд? Надо все-таки добавить в бокал железный купорос и посмотреть на осадок. Я нащупал в кармане баночку с резиновой пробкой. Саша Евтушенко раздобыл ее на химическом факультете университета. Но если Женя преступница, она увидит мои манипуляции и впредь станет осторожнее. Господи, о чем я сейчас подумал! Я же сам разработал этот план, чтобы доказать ее невиновность!
Женя вернулась к столу и поставила бокал. Рука выудила из вазы
О боже! Опять я подозреваю ее. Надо определиться: я ее противник или друг? А что, если спросить в лоб? Нет, не прямо, а с подковыркой. Она советовала быть проще. Что ж, буду. Как она отреагирует на мой вопрос? Испугается, огрызнется, защитится напускным равнодушием? Когда человек обманывает, это заметно.
Я впился взглядом в лицо Евгении и безразличным тоном произнес:
– Пока меня не было, кто-то подлил вино в бокал Юрия Борисовича.
– Я, – простодушно созналась она, откусила сливу, задержала кусочек во рту: – Сочная. Как я люблю сливы!
– Зачем? – опешил я от неожиданной откровенности.
– Сливы вкусные, хочешь попробовать? – Она протянула мне надкусанную синюю мякоть.
– Я говорю про вино. Зачем ты налила вино в бокал Калинина?
– Ты что, следователь? – Женя прищурилась, отдернула руку. – Вчера меня терзала одна мымра с носом в виде клюва своими дурацкими вопросами. Теперь ты?
На веранду вышел Юрий Борисович, сбоку ему заглядывала в лицо Ирина. Она семенила рядом, а он что-то объяснял ей. За ними шли Светлана и Вадим.
– Нет, Ирочка, в этот домик путевки не продают. Это, можно сказать, ведомственное учреждение. А ружье наверху самое настоящее, по осени из него уток будем стрелять. Женечка со мной участвовала в охоте, сама стреляла. Если захочешь, и тебя, Ирочка, приглашу. – Калинин заметил нас, дружелюбно распахнул руки: – Вот и наши отщепенцы! Отрываетесь от коллектива? Не позволим! Это не по-партийному. – Он хлопнул в ладоши: – Так! Все за стол, все за стол. Вадим, наполни бокалы. У меня есть тост.
Водитель быстро выполнил просьбу шефа. Я бы сказал, подозрительно быстро, не переспрашивая и не уточняя. Калинин прищурился и хитро улыбнулся:
– Я хочу выпить за любовь. Это то чувство, благодаря которому каждый из нас появился на свет. Это то чувство, без которого человек не бывает счастлив. Это то чувство, ради которого мы живем. Да, да! Не ради денег, не ради мирской славы и почестей, а ради любви. За любовь!
Он поднял бокал, рука поднесла изящный сосуд к лицу, губы вытянулись.
Бокал в руке Калинина наклонился, рубиновая жидкость за тонким стеклом сместилась к краю, еще мгновение и…
Я не успел проверить вино, а он даже не держит во рту леденец!
Я шагнул к Юрию Борисовичу, разжал пальцы, громко ойкнул. Мой бокал грохнулся об пол и разлетелся вдребезги. Я дернулся в сторону, намеренно задев локоть Калинина. Красное вино огромной кляксой выплеснулось наружу и в виде разлапистой амебы шлепнулось на брюки Юрия Борисовича.
– Извините, хотел чокнуться, и голова закружилась, – промямлил я.
– Боже! – запоздало всплеснула руками Светлана.
– На счастье, – выдавила улыбку Женя, глядя на осколки.
– Вино так плохо отстирывается, – тревожилась секретарша.
На шум появилась кухарка, холодно оценила обстановку:
– Сейчас приберу.
Я подхватил Калинина под руку:
– Вам надо переодеться.
– Да, – он очумело рассматривал последствия. – Хорошо, что запасные брюки взял.
– Пойдемте. – Я уволок Калинина в гостиную и зашипел: – Вы что, забыли об опасности? Где ваш леденец под языком? Любой напиток сначала нужно только пригубить. А это вино наливал не я.
– Вадим?
– Нет. Женя. Она спустилась первой и наполнила бокал, пока никого не было. Только ваш бокал.
– Там был яд? – Калинин беспомощно остановился на лестнице, его глаза поблекли: – Значит, она?
– Не знаю. Под каким предлогом она вышла из комнаты?
– Сказала, что хочет подышать. Накинула платок, взяла сумочку. Если она, я этого не переживу.
– Еще ничего не ясно.
– Тихон, ты уверен, что вино подлила Женя?
– Она сама сказала.
– Сама? Тебе? – Калинин испуганно таращился на меня.
Снизу послышались тихие шаги. Я посмотрел между ступеней, кухарка Татьяна не спеша прошла с веником и совком.
– Идемте в вашу комнату. – Я подтолкнул Юрия Борисовича.
– Почему она призналась тебе? – вцепился в меня Калинин, когда мы прикрыли дверь.
– В чем призналась?
– В том, что налила что-то мне в бокал!
– Она упомянула только вино.
– И когда с Андреем приключилась история, она тоже позвала тебя. Что у тебя с ней? Ты с Женей заодно? Что за игру вы ведете?
– Успокойтесь, Юрий Борисович, еще ничего не ясно.
– А шприц в ее квартире? А бутылка из-под коньяка?
– Какая бутылка?
– Та самая! Вчера у нее на квартире кроме шприца нашли и бутылку со следами яда.
– Она же ее выбросила!
– Тут у вас нестыковочка вышла. Она промыла бутылку и оставила под раковиной. Следователь изъяла. Сегодня произведена экспертиза. Обнаружены следы яда. Того самого, от которого скончались Воробьев и Ногатин!
– Что же вы молчали!