Отраженье багровых линз
Шрифт:
О возрасте писанины остаётся только догадываться. Без дат и конкретики проблематично, но смелюсь предположить, что ей как минимум год. Чернила в хорошем здравии. Примерно тогда и развернулась причина опустошения посёлка, трактуя по его состоянию. Возможно, роль сыграли гости. В любом случае писательница не смогла продолжить дневник, о чём говорило обрывающееся повествование.
Единственной зацепкой оставался Матюша, приближённый председателя. Связность с радиотехникой однозначна. Пускай даже трансляция о помощи и не его рук дело, но знать об этом он был обязан!
***
Энтузиазм держался на добром слове, зданий
Всматриваясь в утварь каждого жилища сквозь узоры мороза и занавески, я искал подобие мастерской. Среди отрезанной деревни такие таланты чаще всего обнародованы, а выполнять прихоть оных где-то было нужно.
Это было неказистое здания, из односкатной крыши которого выглядывал мезонин. Пустоту необычно большого расстояния от грунтовки до мастерской занимали сарай, кладь дров да прикрытый множеством скатерть, разобранный в хлам трактор. Вздумалось: “Матюша ковырялся во всём”.
Могильник радиотехники представлялся иным, плюгавый вид снаружи играл прикрытие достойно. Встречала, конечно, слегка пустоватая гостиная, но гармоничная кладовая-спальня и аккуратно организованное рабочее помещение на чердаке утверждали обратное. Каждая коробка на стеллажах была подписана, находил себе место даже какой проржавевший корпус громоздкого радио. Матвей настолько ценил своё хозяйство, что, по моему мнению, мельчайший мусор находил пристанище и, скорее всего, применение. Этот человек дела поражал.
Возле окна мезонина на столе стоял металлический тёмно-болотный короб с ручкой для переноса. Уходящая в щель форточки антенна, тумблер, окошки с ранее бегающими стрелками, отходящие провода — всё это говорило о том, что передо мной радиостанция. Ручной привод, заставляющий работать эту махину, был переделан под аккумулятор. Тишину радиоволны принимали наушники на тонкой, перемотанной тёмной лентой нити разных оттенков. Микрофон же, корпус которого был грубо скручен шурупами, а кнопка соединения зажата щепой, с нетерпением ожидал речь коричневого чемоданчика-магнитофона с надписью «Астра-2».
На полу валялась бумажная упаковка от магнитной ленты — единственный беспорядок комнаты с подписью «Трансляция о помощи». Бывший её житель, видимо, стоит в аппарате с невозможностью запуска. Синяя кнопка включения провалилась безрезультатно. Питающий всё это добро аккумулятор был разряжен.
Замена на удивление обнаружилась быстро. Порядок рабочего места творит чудеса.
Болотный короб заверещал, расходясь в помехах. Магнитофон, не отставая, забухтел. Заскрипел. Знак нехороший, но, по крайней мере, всё заработало и удалось не посрамить надежду найти часть неведанного, возможного приоткрыть занавес на судьбу отца! Магнитная лента с щелчком лопнула. Синяя кнопка стрельнула в изначальное положение. Не посрамил, блин.
Выудив огрызки ленты из механизма, я полез за спичками в надежде сплавить их, но тут же осознал бессмысленность затеи. Они липли и ссыпались, оставляя на пальцах тёмный порошок.
Ступень лестницы в мезонин скрипнула. Предательски так, случайно. Или специально? Доски повторно издали визг от тяжёлых ботинок, хозяина которых явно не заботило обнаружение. Чуть обледенелый, но от этого не менее знакомый плащ опустился на табурет в начале стеллажей. Эта монотонно дышащая резиновая морда отвлекла меня от магнитофона. Погрузила в образовавшуюся тишь мыслей.
Раздались помехи.
К источнику. К радиостанции, что работала всё это время, пока моя голова была зациклена катушками. К устройству, судя по размерам и виду которого можно сказать о промышленном или вовсе военном предназначении! Эта уходящая в щель антенна может обмениваться сигналами на сотни километров. Можно отыскать как и обычных людей, знающих прошлое тех или иных мест, так и правительство, командующее остатками подчинённых. Какой же я дурак, что попросту растрачивал ёмкость аккумулятора на чёртов магнитофон!
Переключатель с треском менял частоту. Стрелка в окошке, ранее мёртвая, вновь обрела силы. В зависимости от её положения наушники то разрывались усилением помех, то поглощали тишину, как коробка из администрации Нижневартовска. А вдруг там, в этой тишине, кто-то ждёт сигнала, как и я? Вдруг просто нужно дать понять, что радиоэфир не мёртв?!
Микрофон примкнул ко рту. Что сказать? Как?
— Досадно. — Не выдержал гость и вторгся в происходящее. — Перед тобой билет к мечте, стоит лишь сказать, а ты не в состоянии произнести и слова…
В памяти всплыл уход отца. Его твёрдая рука на плече. Тихая, но невероятно мучительная смерть матери. Кровохаркающее и испускающее жизнь тело дяди. Пронзительный писк рассёк тишину наушников, оглушая и не отставая от засевшего в горле кома.
Ведя немую сцену, путник снял с меня бесполезный пластик и склеился резиной с грубо скрученной коробочкой.
— На связи посёлок Аган, как слышно? — Будто из-под земли произнёс он. — Приём!
Товарищ произнёс это не раз. Эти слова звучали и когда я свалился на пол у стены, и когда уже начинал приходить в себя. Затея была брошена раза с 17-ого, когда путник отпустил переключатель, отнял наушники от резины и безрезультатно мотнул головой.
***
Неудачный связист бездельно восседал на том же табурете. С вещмешком меж ног и алюминиевой флягой в руках сидел уже я. Глоток остатков напитка из чабреца помог успокоится окончательно. Успокоиться? Что со мной стряслось? Приступ? Если так, то приступ чего?
“Прошло и ладно.” — Вздумалось, когда флягу убирал. — “Волновать должно другое.”
Привставая с холодных досок, успевших подморозить седалище, я невзначай заглянул под стеллажи. Место, заставленное картонными коробками. Каждая была подписана: тут тебе и «Термоэлектрические устройства», и «Средства измерения электрических и магнитных величин», просто «Металл», несколько коробок с разновидностью «ЭК»: пассивные, нелинейные и тому подобное. Я и раздумывать не стал, когда увидел надпись «Записи».