Отражение стрекозы
Шрифт:
— Неа. — писательница съела очередную конфету и объяснила: — С детства Шин — он любит больше, когда его так зовут — был брошен матерью, которая являлась дэилькой, уроженкой страны на востоке. Он до хера везуч, поэтому в возрасте трех лет одна влиятельная госпожа и хозяйка дома кисэн его нашла. У госпожи Ли не было детей, да она и не смогла бы их завести из-за тяжести клейма кисэн. По этой причине она решила взять к себе ребенка, и — да, она знала, что он мальчик. Однако жесткость и жадность везде одинакова, поэтому раньше или позже мальчика могли бы продать в рабство. Не известно, что бы делали с таким андрогинным ребенком. —
— Ясно… а как же тогда он начал помогать герою, если Йенгук, недолюбливать женщин?
— О, ты дошла до этой части? Одобряю!
Писательница захватила новую дальгону, но не торопилась ее есть.
— Все просто, Мирэ. Шин — это смесь бунтаря и в то же время верного пса, можно даже сказать, что он цундэрэ. Однажды в возрасте… сколько ему там было, хм… в шестнадцать примерно Шин сбежал. Он не хотел принять тот факт, что ему легче жить в роли женщины, чем мужчины, да еще и головные боли тогда начались. В общем, он сбежал в непонятном направлении и скитался по улицам, питаясь объедками. Он не крал еду, потому что это делали лишь дно общества. Шин и работу найти не мог, все извращенцы сразу пытались его себе заполучить. Так, одним зимним днем его нашел Йенгук. «Разве персик может выжить в суровой зиме?» — спросил герой. «Может, если бы он был похож на обычный желудь». «Даже желудю будет обидно такое слышать, парень!» — фальшиво с обидой воскликнул господин Йенгук. Такими словами начался их первый разговор. Естественно, после пары милых разговоров с главным героем, он вернулся в дом кисэн…
— Но место, что он посчитал своим домом и куда мог всегда вернутся, стало домом Йенгука, верно?
Госпожа Сон повернулась ко мне и одобряюще покачала головой.
— Там ещё много чего в их отношениях, но главное — Муён и Шин стали не просто так товарищами, друзьями, порой и детьми Ким Йенгуку. Он хоть и та ещё тварюга, но если станешь близким с ним, то поймешь какого это находится в безопасности и доверии.
— Что-то мы далеко ушли от Шина, хех. Есть какие-то последние слова, что точно заставят меня в тотчас продолжить чтение?
— Конечно! — писательница положила на колени пакет со сладостями и прошептала: — Одну из струн щипнут, и она начнет звучать…
Глава V. Отрывок из новеллы: Шин
Жара. Как же я ненавидел эту идиотскую духоту. Спасал только мамгукский веер, который недавно мне подарил ещё один глупый клиент.
— Пфф, — вырвалось изо рта вместе с дымом, что с ветром ушел вдаль.
Я полулежал на мягких подушках у открытого окна и курил измельченной имбирь из длинной деревянной трубки с металлическим мундштуком и чашей на конце. — Как же душно, хаа.
«Йенгук сегодня должен поехать в Самсу и проверить пуджок, что нашли на месте преступления первой жертвы».
Пуджок являлся амулетом или оберегом в виде прямоугольной полоски из белой (редко жёлтой) бумаги с написанными на нем пожеланиями черными чернилами. Однако его можно было сделать и проклятием, стоило только иметь много негативной энергии, злого умысла и жертвенную кровь, чаще всего человеческую. Недавно один из стражников во время ночного обхода с фонарём, проходя мимо дерева, где убили господина Пи, заметил что-то жёлтое, выглядывающее из земли у корней. Он приблизился и начал доставать
«Да уж, ну и ночка будет у Йенгука с малышом Ёном, но это не мои проблемы, пф»
Веер стал всё хуже и хуже работать, а кожа слипаться. От этого я курил все чаще и сильнее.
— Мой господин, больше не могу, — вымученно произнес слуга Сун. — Я здесь с самого утра, а сейчас уже день.
Нехотя поворачивав голову и тратив попросту силы, я проигнорировал слова. Прошло пару секунд, и слуга снова заныл:
— Ну, господин Шин, будьте благосклонны к своему ничтожному слуге и пожалейте его.
Со спины так и чувствовался щенячий взгляд Суна. Все-таки мне пришлось повернуть голову к слуге. Лениво вытащив трубка изо рта, я лишь грозно сказал:
— Сун!
Слуга быстро опустил взгляд, упал на ноги и стал вымаливать прощение:
— Простите, господин Шин! Слуга Сун был не прав. Я заслуживаю наказание — убейте меня!
— Хм.
Я спустился с подоконника. Светло-голубая ткань чхимы шумела под ногами при каждом моем движение. Подойдя к слуге, поднял его подбородок кончиком трубки. На меня смотрел мальчишка где-то пятнадцати лет. Он стеснялся, но глаза блестели от ожидания того, что будет дальше. Перед глазами вспыли воспоминания, и я чуть не улыбнулся, но все перекрыло кое-что неприятное.
— Уходи.
— Что?
— Живо! Уходи! — я крикнул.
Сун не переспрашивая во второй раз, оставил веер на одном из столиков и убежал из комнаты. Слуга даже забыл поклониться перед выходом, так он поспешил
— Агх.
Я взялся за голову. Боли снова начинались. Зрение стало плыть, а в левой части как будто тысячи мелких иголок втыкалось внутрь черепа. Я быстро взял трубку и вдохнул имбирь. Дым вышел же сразу.
— Как же полегчало… Сраная жара.
Выпрямившись, я понял, что зрение вернулось в норму. Агрессии как не бывало. Вспомнив лицо убегающего слуги, стало немного грустно.
— Теперь он тоже уйдет, а мы познакомились только сегодня, эх. — Выдохнул новый дым изо рта. — Но он был похож так на того мудака… Жалко, что я не смогу поиздеваться над ним больше.
Я вернулся к подушкам и окну. За пару минут голубое, наполненное пушистыми облаками небо, окрасилось в фиолетовый и темно-синий цвет. Громоздкие тучи висели над городом и казалось: они в любой момент могли рухнуть на землю. В воздухе пахло дождем, а ветер все усиливался. Погода за окном явно не советовала выходить на улицу.
— Надеюсь, это не предвещает беды, иначе сегодня у меня нет настроения нести трупы на спине, — я шептал, пока мои желто-розоватые волосы, напоминавшие чем-то оттенки рассвета, развевались на ветру.
Глава 6. Погуляли, называется
«When you stare into the abyss
You can dream Into the abyss
When you fall into the abyss
It could be wonderland like Alice»