Отражение стрекозы
Шрифт:
— Точно ли нас пустят? — я испуганно спросила у Хани.
— Абсолютно точно! Богиня позаботилась о нас, даже про одежду не забыла.
Мы стояли в новых шелковых ханбоках, подаренной Опщин. Мое светло-лимонное чогори с аметистовыми корым и ккытдон, манжетами, и бело-голубая чхима с вышитыми темно-синими цветами сочетались с нарядом Хани. На ней были одеты белое чогори с пришитыми тепло-коралловыми — корым обладала тем же оттенком — цветочками на нижней части воротника, охровый оттенок которого имели также и манжеты, и юбка. Сверху у писательницы висела кулька с воткнутой простой на вид светлой шпилькой
Мы недолго нервничали и стояли перед воротами Мин, потому что в один момент они открылись. Перед нами предстала хозяйка праздника.
— Что вы ждете дорогие гости, заходите!
Опирающаяся на трость из темно-красного дерева, маленькая, пухленькая, с красно-розовым ханбоком, имеющим золотую вышивку различных пестрых растений, и не менее ажурной вуалью на плечах она улыбалась, глядя на нас.
— Но… — только успела сказать Хани, как за нами встали служанки и повели внутрь, к женской половине дома.
…
Мы проходили как будто лабиринты: справа, слева, вперед, справа, справа. Все было так похоже, да и коридоры все не заканчивались.
— Думаешь, она нас съест? — ловко подойдя ко мне, шепнула Хани.
Развернувшись, я в шутку согласно кивнула.
— Эй! — Она стукнула меня.
Бабушка же втихую рассмеялась.
…
Наконец мы добрались до комнаты, наполненной звонким женским смехом и пахнущей вкусными яствами, цветочными духами и благовониями. Бабушка прошла вместе с нами вперед. Подождав окончательной тишины, она представила:
— Познакомьтесь, это недавно прибывшие сюда талантливые шаманки. Госпожа Сон и госпожа Ким!
Как по правилам, мы вежливо поклонились всем двадцати женщинам, что сейчас пялились на нас с недоумениемв тишине. Бабушка Хваён в это время велела развлекаться и удалилась со служанками в коридор. Хани уже готовилась к словесной атаке, как звонкий голос прозвучал эхом в комнате:
— Ха-ха-ха, приятно представиться, госпожи-шаманки. Меня зовут Хва Шинрё, младшая дочь из семьи премьер-министра финансов Хва. — Вперед выскользнула худощавая девушка в морковном ханбоке с фальшивой улыбкой. Своими кошачьими глазами она быстро оглядела нас и, не найдя ничего опасного для своего статуса, расслабилась. Это ощущалось по последующему хмыку.
Мы поклонились.
— Это она потом влюбиться до беспамятства в гг, — шепотом проинформировала мне Хани. Мы улыбнулась в ответ Шинрё. — Она та еще сука, — продолжила подруга.
— Я заметила.
Мы снова улыбнулись ей.
— Раз уж пошло так, то я Мин Соа, единственная дочь премьер-министраМин. — Почти что пьяная в стельку, стукнула по груди бледно-розового
— Зануда, любит деньги, кузина гг. — Все помогала Хани. Мы тоже ей вежливо поклонились.
Поднявшись с места, находящегося рядом с двумя дочерями высокопоставленных чиновников, уже представилась третья девушка:
— Я Ок Сэра, старшая дочь министра церемоний и внучка тэчжехака[4] Ок, рада познакомиться, — без энтузиазма, улыбки или какой-либо эмоции на лице она произнесла. Холодный взгляд совсем не сочетался с ее круглым лицом, имеющим пухлые щеки. Тем более — бледно-пурпурно-синий ханбок, в который сегодня она была одета.
[4]Тэчжэхак (???) — главный академик. Это должность третьего ранга, в которой чиновник следит за королевской библиотекой, изучает конфуцианские учения, а также является советником короля.
— Бесчувственная, но честная.
— Знаешь, шаманка Сон, щекотно же шепчешь.
— Хочешь еще? — подруга зашевелила бровями. Я беспощадно отвернулась от нее под обиженное лицо.
— Приятно познакомиться, госпожа Ок.
— Теперь у вас не будет проблем со знакомствами, потому что вы знаете нас. — Ехидно улыбаясь, выдала Шинрё.
— Эт почему? — я закрыла ладонями рот. Взглянув на страдающий вид Хани, я поняла, что запустила страшный процесс.
— Как это еще почему? Мы три красавицы-гении Хватана. Самккот[5]!
[5] Самккот — это неологизм из слов сам — три по сино-корейскому счету и ккот — цветок.
Не сговариваясь, девушки встали в позу как у воительниц Сейлор. Слева встала Соа, держа маленькие весы в правой ладони, справа — Сэра с чистой кистью для каллиграфии в левой руке, а впереди — Шинрё с драгоценным цветком азалии на шпильке, собранной на голове. По очереди они стали хвалиться:
— Нет никого лучше, кто будет также идти за новшеством и не откроет миру глаза. Я западный гений торговли — Мин Соа.
— В этом мире есть много прекрасных поэтов, но никто не сравнится с женской чуткостью и нежностью. Я восточный гений литературы и каллиграфии — Ок Сэра.
— Этот мир полон чудесного искусства, но никто не может передать его страсть так же, как я. Я южный гений пения и танцев, принцесса Хва Шинрё.
После их представление другие дворянки захлопали. Было такое ощущение, что они их и почитают, и в то же время ненавидят.
— Дьяволицы проснулись… — вздохнула Хани.
— Теперь вы знаете, что мы… — не успела договорить Шинрё, как с крайнего места стола пролилась чашка с водой. Молодые дочери янбанов поподнимались, ругаясь на неуклюжую девушку.
— Камбом, ты что уже не можешь контролировать и свои грязные руки, — одна из пострадавших злобно посмеялась над ней, а другие подхватили и стали продолжать говорить мерзости.
Девушка пересеклась со мной грустным взглядом и стала наспех вытирать воду платком с тончайшей вышивкой камелии.
— Вот уродка, даже не может нормально посидеть. — Злобно хихикали и шептались некоторые дочери янбанов. Девушка до этого смирно терпела, но, услышав последнее оскорбление, убежала в слезах из комнаты.