Отражение в стекле
Шрифт:
– Ты вовремя, в каком-то смысле. Ждать тебя не приходилось, но всё же я даже рад, что ты нашёл дорогу без моей помощи.
Сущность выглядел грустно, однако натуральнее, чем обычно. В нём не ощущался тот пафос, с каким он обычно приходил к Артёму, движения были обычные, лицо не такое насыщенно-белое, оттого больше похожее на физиономию не выспавшегося офисного менеджера, так и не получившего кофе. Даже костюм был таким, словно его носили не первый год и за всё это время его ни разу не стирали.
– Посмотри в огонь. Что ты там видишь?
Артём, как того просил Сущность, переключил взгляд на пламя. Игра
– Угли, наверно? Это самый обычный костёр. Будь у тебя зефир, могли бы поджарить его.
– Угли… – двойник грустно улыбнулся. – Там больше пепла, чем углей. Реальная картина всегда не такая красочная при детальном рассмотрении. На первый взгляд даже самые печальные люди смотрятся яркими личностями.
– И всё же, – это обычный костёр.
– Да, – Сущность пожал плечами, – самый обычный костёр… такой обычный, а всё равно красиво, да?
– Он спокойный. Даже звуков почти никаких нет. Я будто оглох.
– Думаешь, глухим спокойно живётся?
– Я сейчас думаю только о том, что вид хороший.
– Я знаю. Ты назвал меня трусом, когда я тебе не ответил.
– Извини.
– Ты был прав, Артём. Если я полностью противоположен тебе, то и взамен твоей безрассудной смелости, я получил осмотрительную трусость… мне было страшно. Я просто боялся конца, боялся смерти, а кто из нас умрёт, не так важно: меня в любом случае ждёт забвение, это и пугает – неизбежность, – он встал с места и кинул палку в костёр.
– Перемены неизбежны.
– Перемены… в твоей голове уже идут перемены, я чувствую их. И знаешь, что они сулят для меня?
– Полагаю, ничего хорошего?
– Ничегошеньки. Это и пугает. Куда я денусь, когда эти перемены придут? Я ведь, считай, вирус, ошибка отлаженной системы, внешнее вмешательство. Чёрт… как я до сих пор существую? Не надо, молчи. Это был риторический вопрос.
– Я бы и не ответил.
– Я знаю… я знаю, что моё время уходит. Плевать эти перемены хотели на меня, ибо я здесь лишнее звено, а лишние детали из механизмов выбрасывают для достижения совершенства. Это ведь глупо, разве нет?
– Почему? Это логично.
– Это логично и глупо одновременно! Почему нельзя оставлять те детали, которые удовлетворительны для механизма? Которые косвенно влияют, скажем, на настроение?
– Как мы можем говорить про настроение в отношении к механизмам?
– Человек –
– Всему всегда есть предел, – сказал Артём, подогнув колени ближе, – может, мы что-то и покорили, а только стало от этого жить легче? Люди иногда не способны покорить даже самого себя, а ты тут про природу… чем существо умнее, тем больше шанс, что оно вымрет от собственных рук.
Сущность молчал, смотря на восток.
– Зачем мне дано всё это? –творец зажестикулировал кистью, отчего облака на небе сами начали наращиваться. – Я могу управлять погодой, временем, обычным ходом вещей, способен создать что угодно из ниоткуда: стоит лишь нарисовать образ. Я способен на всё, я – король замка из песка, лишь мне решать, в каком зале станет трон и где повиснет люстра, но я не могу предвидеть и противостоять капризам извне. Смоет ли мой замок волной, растопчут ли его – это неважно, потому как я с этим ничего не могу сделать. Я делаю миры, создаю совершенное, только на что это влияет? На то, что ты увидишь, когда уснёшь, если увидишь хоть что-то.
Поляна преобразовывалась с каждой секундой: она стала холмистой, заросла цветами, на каждом из холмов встал крест.
– Что это? – спросил Артём.
– Не знаю. Что-то вроде курганов, но без тел. Это просто холмы с крестами. Отличная затравка для воображения, стоит лишь дать повод задуматься, настроить и… вот оно – это уже не холмы, а братские могилы, место древней битвы.
– Это моя работа. Заставлять задумываться и напрягать фантазию – работа всех творцов искусства.
– Да, именно. Твоя работа. Моя работа – наводить сны. Я думал, что я тоже могу делать что-то своё: я хотел оставить след в виде картины, фотографии, да хоть в виде чего-нибудь! Но сейчас я понимаю своё бессилие, знаю своё место, и оно не там. Вот оно – этот костёр, эта картина. В огне есть свой смысл, вся правда сокрыта в его жаре. И я раскрою этот замысел.
Сущность повернулся лицом к костру, в глазах отражались сотни силуэтов одновременно.
– А накачали-то! – послышалось извне.
– Тебе пора. Заметь, не я заставляю тебя уходить.
– Я понимаю, но так не хочется. Здесь так тихо, а там… опять этот гул.
– Его не будет. Просто поверь в это, как я верил в тебя, когда ты делал невозможное.
– Но ведь ты не верил в меня.
– Ты так уверен? Моя вера была неизбежна, прямо как перемены.
Связь стала слабеть, Артём медленно приходил в себя.
***
– Вот поэтому псицил и запретили, доктор! – ругался Раскопин, стоя чуть поодаль. – Немного переборщить с дозой, и вот результат!