Отражение звезды
Шрифт:
Возбужденно размахивая руками, подбежал Никишка-черкас. Закричал дурным голосом:
– Смотри! Поганцы на вал прорвались!
И к Овражному бросился, который спешил навстречу.
Глянули, а кыргызы уже ползут из-за вала, крутят арканами над головой, тянут лазовые бревна с сучками – готовятся к приступу.
– Орда на слом пошла! – крикнул атаман и прильнул к бойнице.
Мирон рванулся к соседней, глянул вниз и выругался.
Как упустили, что под стеной уже тьма-тьмущая кыргызов? Едва Мирон отпрянул – воткнулась в бревно стрела. Овражный поднял голову,
– Казаки! Готовь топоры! Ворота держи!
Обнажив саблю, Мирон бросился следом туда, где трещали и выгибались ворота под натиском озверевшего врага.
– Трави запал! – гаркнул Овражный и снова взмахнул рукой.
Рявкнули медные пасти и отрыгнули снопы огня. Башни окутались сизым пороховым дымом. Рванули с грохотом ядра, разметав врагов. Полетели осколки и кровавые клочья. И почти следом ударили с башен картечью. Метнулся смертоносный свинцовый горох, выкосив добрую треть нападавших. Завизжали, заорали кыргызы, побежали в панике к сопкам, а вслед им неслось злорадное казачье улюлюканье и ватажный свист.
До обеда стояла тишина. Солнце жарило беспощадно. Под стенами кричали и стонали раненые, но вскоре стихли. Зато подтянулось воронье. Черные птицы обсели тын и острожные башни, но пока не решались слететь вниз.
Часа в два пополудни появился на сопке всадник с копьем, на котором развевалась белая тряпка. Спустившись ниже, кыргыз, воздев пустую руку, что-то прокричал.
– Чего орет-то? – пожал плечами Захар. – Толмача бы позвать…
– Хошь, переведу? – ухмыльнулся Никишка. – Сымай, Захарка, портки, да отдай их Тайнашке. У него, знать, медвежья болезнь приключилась, когда ты в него стрельнул. – И подмигнул Игнатею. – Здорово я по-кыргызски разумею?
– Вот щас те в лоб звездану, и по-русски разуметь разучишься, – посулил Игнатей. – Беги к воеводе, доложись: мол, бисово племя вестника прислали.
– Глаза разуй! – отнюдь не почтительно отозвался тот и сплюнул через прясло вниз. – Эвон Мирон Федорыч уже сам на стене, без докладу…
– Интересно, какого рожна ему надо? – проворчал князь, вглядываясь в посланца, который едва сдерживал коня, видно, ошалевшего от запаха мертвечины.
– Не стреляй, не бей меня, – перевел Овражный и посмотрел на Мирона. – Сдается мне, переговорщик пожаловал. Выйти, што ль, за ворота? Узнать, что хочет?
– Выйди, – кивнул Мирон. – Только осторожно, казаков захвати. А то всякое может случиться.
Со стены острога он наблюдал, как медленно разошлись тяжелые створки и выехали за ворота десятка два казаков. Овражный отделился от них и наметом припустил навстречу кыргызу, что-то громко крича и вытягивая из ножен саблю.
– Йа-а, хазах, йа-а-а-а! – заорал в ответ кыргыз.
И, сорвав с седельной луки да развернувшись, метнул аркан. Миг – и он уже скакал прочь, волоча за собою Овражного на туго натянутом поводу. Андрей ловко перевернулся со спины на живот, одной рукой ухватился за аркан, пытаясь подтянуться и сдернуть всадника с коня, другой цапал за кочки, за кусты, за траву, но они рвались под пальцами, не держали.
Казаки бросились на выручку
А с горы, потрясая саблями и топорами, стремительно потекли черной лавиной воины Тайнаха.
– Ур-р-р! – орали. – Хой-хой!
Торопливо крестились на стенах защитники острога, заряжая пищали и поднося фитили к запалам пушек.
Меж тем Андрей ухватился за аркан двумя руками, подтянулся, сколько смог, да полоснул витую из конского волоса веревку ножом, что исхитрился выхватить из-за голенища. Раз, другой! И оторвался, покатился кубарем по полю под ноги коню, что скакал вслед за хозяином.
– Назад! Назад! – кричал со стены Мирон, но конники, впереди атаман, уже мчались наперерез вражьей силе.
И тогда открылись ворота, выпуская за стены острога Мирона и добрую сотню вершников. Взметнулись сабли, блеснули на солнце клинки… Навстречу летела волчья рать Тайнаха. Конники крутили над головами сабли, чьи рукояти были полыми и при размахивании издавали волчий вой, нагоняя тем страх на своих и на вражеских коней.
Сшиблись русские с неприятелем – и пошла сеча…
Стук и лом копейный, блеск и звон клинков, гул, вой, брань… Пронзительные вопли, грохот выстрелов, яростные крики… Тайнах, засучив рукав кафтана по локоть и размахивая мечом направо-налево, крутился среди русских, как щепка в буруне…
Падали с обрыва в реку кони и люди. Стремительные воды смешивали и разбавляли кровь врагов. Казалось, не выстоять острогу. Но вдруг в тылу у кыргызов ударило громом, накрыло степняков свинцовым дождем. Это Захарка и Никишка подбили пушкарей вытащить две гарматы из острога.
И тут прямо перед Мироном возник Тайнах. Ощерив зубы, езсерский бег взмахнул мечом. Скрестились с отчаянным лязгом клинки. Тайнах нападал, князь защищался. Но так не могло продолжаться долго. Извернувшись, Мирон нанес удар, вложив в него остаток сил. Удар, который разваливает конника пополам. Но что-то ожгло ногу. Стрела?
Рука непроизвольно дернулась. И Мирон немного промахнулся. Сквозь пот, застилавший глаза, увидел, как отделилась от локтя рука Тайнаха и вместе с зажатым в ладони мечом, кувыркаясь, полетела под копыта лошадей. Фонтаном ударила горячая кровь, заливая доспехи. Завизжал Тайнах, схватился за культю. И тут метнулся к бегу крепкий воин – из-под шлема длинная коса выпросталась. Подхватил воин бега под мышки, перетащил на свою лошадь. Сверкнули из-под шлема знакомые глаза. Дикая ярость, казалось, пробила куяк. Мирон мгновенно пришел в себя. Олена?!
Но она уже во весь опор скакала к сопкам. Коса растрепалась, рассыпалась по спине. Казаки Овражного оттеснили князя, сшиблись с охраной бега, пытаясь рассеять ее и догнать уходившего к лесу с десятком хозончи раненого Тайнаха.
Мирон дернул за древко стрелы. Наконечник вышел легко, видно, стрелял неопытный воин. У бывалого лучника стрела пробила бы ногу насквозь и даже кость раздробила бы. А тут скользнула на излете, порвав кожу, поэтому крови было мало. Терпеть можно! Мирон с трудом перевел дыхание, пытаясь сквозь круговерть схватки разглядеть: неужто он видел Олену? Невероятно!