Отражение звезды
Шрифт:
И тотчас шаманы закружили вокруг костров, колотя, что было сил, в свои бубны.
– Сеек-сеек-ээйир! Алас-алас-ээйир [12] ! Тэ-э-эр! Тэ-э-эр! – грозно вопили они, не жалея глоток.
Среди шаманов не было Ирбека. Киркей это сразу отметил. Но мысль возникла и тут же исчезла. Бубны рокотали, как горные реки в половодье, как первые грозы…
Киркей судорожно перевел дыхание. Перед глазами завыла, свиваясь в кольцо, черная метель, пробитая багровыми языками пламени. Обжигающая метель-круговерть! Гибкая и жесткая, как камча!
12
Обращение
Сквозь клубы дыма мелькал карминный диск солнца. Он то и дело менял очертания, пока не вытянулся в огненный меч, который словно разрубил небо пополам.
Шаманы разом взревели. Вздев руки с бубнами к небу, они и вовсе жутко завопили, завертелись в каком-то зверином упоении. Обступившие костер воины, покачиваясь в такт, ревели следом:
– Тэ-э-эр! Тэ-э-эр! Тэ-э-эр!..
И потрясали саблями и мечами.
Огненный всполох в небе вновь превратился в солнце. Грозное, будто облитое кровью…
– Плохо, очень плохо! – старческий голос привел в себя Киркея.
Салагай, подслеповато щурясь, стоял рядом. Он опирался на посох. По лицу блуждала горестная улыбка.
– Что ты сказал, дедушка Салагай?
Киркей подхватил старика под локоть, отвел в сторону, усадил на траву.
И снова требовательно спросил:
– Почему плохо?
– Нелегкий путь Айдына выбрала, – тихо сказал Салагай. – На красное полнолуние месяц кровью обливается. Будет много крови, много смертей… Киркей, – он нащупал руку внука, – не оставляй Айдыну. Вам вместе идти по жизни и вместе спуститься в мир иной…
– Дедушка, – Киркей открыл было рот, чтобы задать последний, самый важный вопрос, но Салагай ударил его посохом по плечу. Слепой, слепой, а ведь не промахнулся.
– Отведи меня в юрту, – сказал. – Отдохнуть надо. Вечером алыптыг нымах [13] сказывать буду. Слушай алыптыг нымах, Киркей!..
Шаманы кружили вокруг огня и били в бубны до тех пор, пока костры не превратились в кучи углей, пока не сгорели на них скелеты баранов. Мясо исчезло в желудках чаадарского люда…
13
Богатырское сказание.
Весь день после камлания веселился и развлекался улус. Скакали наперегонки всадники, стремясь первыми прийти к шесту с красным бунчуком наверху, состязались в стрельбе лучники, показывали выучку копейщики, сражались на мечах хозончи. Все они хотели получить награды – белого барана, позолоченные колчан и лук, саврасого жеребца и милость нового вождя Чаадара. Затем на круглой поляне сошлись в схватках борцы-силачи.
Минуло время пятой дойки кобылиц. Солнце зависло над сопками на ладонь, когда на поляне вновь вспыхнул большой костер. Вокруг него собрались лучшие люди улуса.
Рокот бубнов и резкие звуки пырги возвестили о начале тоя. Запели в спускавшихся сумерках древние хобрахи [14] и сыыласы, чьи переливы схожи с дуновением степного ветра. Молодые и седовласые песенники завели сарыны [15] . Пели о великой степи, о бескрайних просторах, где так вольготно табунам, где воздух пахнет полынью и ирбеном. А еще они рассказывали о любви, о верности и дружбе, о победе добрых сил над злыми, потому что без этих побед невозможна жизнь на земле. Дрожали и звенели струны тимир-хомысов [16] – так дрожит и звенит душа у степного воина перед первой в жизни схваткой, так трепещет она у влюбленных…
14
Духовой
15
Лирические песни.
16
Варганов – самозвучащих язычковых инструментов.
Сменяя сарынчи в ярко освещенный круг перед костром выходили тахпахчи [17] со своими хомысами, обтянутыми тонкой шкурой жеребенка. Хомыс имелся почти в каждой семье, и многие умели играть на нем – так что образовалась даже небольшая очередь из желавших развлечь чаадарскую княжну и улусный народ.
То один, то другой тахпахчи садился подле костра и принимался самозабвенно играть на хомысе или водить смычком по струнам ыыха, распевая восхваления Теркен-бегу и его жене Арачин, их отважной дочери Айдыне – Светлой Луне, ее мудрым чайзанам, отважным матырам, бесстрашным и ловким хозончи, а также всем почтенным гостям и их сородичам, благословенным под сенью Вечного Неба.
17
Певцы-импровизаторы.
Затем убеленные сединами хайджи с багровыми отсветами огня на лицах плели замысловатую вязь протяжных сказаний, вынесенных на поверхность времен из потаенных глубин прошлого. Говорилось в них о богатырях, побеждавших злобного людоеда Мусмала или вероломного оборотня Ниик-азаха; о дивных зверях и птицах; об одиноких путниках, за которыми гонялись злобные духи-айна и прельщали смертью коварные ведьмы Мончых-хат и Атынчых [18] . Богатыри-алыпы в этих былинах попадали в Нижний мир, где правили неживые и оттого не ведавшие жалости насельники подземелий: дерзкий и бесстыжий Эрлик-хан, чудовищный Иткер-Молат – его сын и безобразная Учам-Толай – дочь. Там царствовал над умершими уродливый Узур-хан и отправлял людей на адовы муки Таммы-хан.
18
Духи самоубийства.
Если алыпы поднимались на небеса – к престолу всемогущего Хан-Тигира, на помощь героям приходили и сам Кугурт-чаясы – громовержец, поражающий своими стрелами нечистую силу; и Чалтырах-чаясы – создатель света, озаряющего землю; и Чарлых-чаян – вершитель людских судеб…
Языки пламени, трепеща, взметались ввысь. Закручиваясь причудливыми спиралями, красные искры уносились в густую черноту неба и растворялись среди бесстрастного мерцания звезд.
Наконец вывели под руки Салагая, усадили на белой кошме. Айдына подняла руку:
– Пусть будет твое сказание наполнено битвами, Салагай! Пусть алыпы преодолеют все преграды и победят!
Салагаю поднесли чашу с аракой. Он обнес ее трижды вокруг изголовья чатхана, затем пригубил сам, чтобы духи чатхана опьянели вместе с хайджи. Тогда и струны зазвучат громче, а голос сказителя окрепнет настолько, что достигнет края земли.
Стихла поляна. И зазвучал голос хайджи – полилась богатырская песня алыптыг нымах, то быстро – речитативом, то медленно, с горловыми переливами, – хай, любимой мелодией духов. Даже в глубокой старости не утратил Салагай великого дара. Пробирал до костей озноб, пересыхали губы у слушателей, косились они на темные тени и придвигались ближе к огню, когда легендарный алып Албынжи сражался с чудовищами – обитательницей болот мерзкой Юзут-Арх или ее дочерью Хочын-Арх, как усмирял огромную рыбу Кир-Палых. И одобрительно кричали «Оок!», когда богатырь верхом на Ах-Пууре – Белом волке – побеждал черную нечисть Хаара-Нинжи…