Отражение звезды
Шрифт:
Они мигом промокли насквозь, ледяной ветер пробирал до костей, а руки замерзли так, что с трудом удерживали весла. Ко всем неприятностям добавилось плывшее по реке «сало», и плот мигом обледенел, стал еще более неуклюжим и плохо управляемым.
Берега все теснее сжимали Енисей. Река пенилась и с шумом билась об отвесные скалы. Мирон и Никишка гребли изо всех сил, то и дело бросая взгляды по сторонам и на курившуюся низким туманом поверхность воды.
– Ну, чего молчишь, как пришибленный? – крикнул Мирон. – Ведь все как по маслу прошло!
– Того
Но Мирон тоже заметил огромный завал из старого плавника, перегородившего реку. Деревья переплелись корнями и сучьями, их забило песком и камнями. Водный поток бесновался и ревел, пытаясь пробить затор, но все было напрасно.
– Ого! – растерянно проговорил Мирон. – Что делать будем?
Но было уже не до вопросов. Завал стремительно приближался. Работая гребями, Мирон и Никишка пытались развернуть плот, чтобы его навалило на деревья боком. Когда же он ткнулся в обросший илом и водорослями наносник, стали перебирать по нему руками, ведя плот вдоль затора, что топорщился сухими сучьями, выпирал острыми ребрами камней.
Между тем почти совсем рассвело, и река была видна на всем протяжении до первого поворота. Снизу казалось, что лавина воды катится с холма.
– Назад не выгрести, – обреченно сказал Никишка, проследив за взглядом Мирона.
– Сам вижу, – пробормотал Мирон. – Думать надо, как вниз пройти… Неужто не найдем прохода в завале? Помогай!
И с новой силой стал перебирать руками мокрые сучья. Но теперь он старался вести плот на некотором удалении от затора, внимательно вглядываясь в поток за бортом.
– Есть! – радостно вскрикнул Мирон. С трудом, но он разглядел в мутной воде, что несколько бревен не доходили до дна. Если ступить на них и притопить немного, вполне можно перетащить плот на другую сторону.
– Ну, что делать будем? – Мирон посмотрел на Никишку. – Придется рискнуть.
Черкас стянул с головы шапку, вытер мокрое лицо, широко перекрестился и усмехнулся посиневшими губами.
– Делать нечего! Где наша не пропадала!
Мирон сунул ладонь между водой и концами лесин. С мрачной усмешкой сказал:
– Вершок будет… А ну, давай!
Они вплотную приблизились к завалу. Держась одной рукой за сучья плавника, другой – за крепления плота, ступили в воду. Лесины пришли в движение, осели, и беглецы оказались по пояс в воде. От леденящего холода на мгновение перехватило дух. Но что толку жаловаться? Хочешь спастись – делай все, что в твоих силах и даже то, что за гранью возможного!
Поток временами захлестывал с головой, норовил утащить в глубину, ударить о камни. Скользкие лесины то опускались вниз, то поднимались, ноги проваливались между бревен, но вновь находили опору. Мирон и Никишка, ругаясь сквозь зубы, упорно и настойчиво, уже из последних сил тянули, толкали, пихали, волокли, перетаскивали плот через адский завал изломанных, корявых стволов и торчавших во все стороны сучков и корней.
Никишка
– Чего глядишь? – крикнул сердито Мирон. – Тащи давай!
Черкас молча повиновался. Несколькими мощными рывками они вздернули плот на вершину затора.
– Быстрее, быстрее! – подгонял Мирон, а сам не выдержал, глянул в сторону речной излуки. Никого! Неужто пронесет?
Он почти поверил, что их еще не хватились, но тут Никишка испуганно охнул. Мирон вскинулся и сразу увидел то, что ужаснуло черкаса. Из-за поворота вылетели всадники. И тут же заметили беглецов. Яростный гомон заметался в каменном мешке ущелья. Над головами преследователей взметнулись руки с копьями.
Никишка присел, закрыл голову руками.
– А ну шевелись! – рявкнул Мирон и рванул плот вперед, чуть не сбросив черкаса в воду.
Плечи Никишки вздрогнули, как от удара. Он разом встряхнулся и принялся быстрее прежнего толкать плот.
Кыргызы, нахлестывая коней, стремительно приближались по узкой кромке берега. Рев их усилился, вот-вот полетят стрелы, тогда беглецам точно не сносить головы. А впереди уже плескалась вода, круто уходившая за скалистый берег. Еще мгновение – и плот наполовину завис над потоком.
– Ложись! – крикнул Мирон и первым упал грудью на бревна.
Никишка плюхнулся рядом. И тотчас плот скользнул вниз, с шумом ушел в воду. Беглецов чуть не смыло волной, но уже через мгновение плот выровнялся. Его вновь подхватило течение и понесло прочь от опасного места. Не переставая грести, Мирон бросил быстрый взгляд за спину. Завал стремительно удалялся. И тогда он ликующе крикнул:
– Ушли!
И тотчас речная теснина взорвалось воплями преследователей. Беглецы переглянулись и неожиданно для себя рассмеялись. Но кыргызы, похоже, не собирались сдаваться. Продолжая нахлестывать коней, они ринулись в боковое ущелье.
Никишка сплюнул и выругался:
– Вот же бисова орда! Поверху решили обойти!
– Ничего, прорвемся! – отозвался Мирон, но с опаской глянул на скалы, поросшие сверху хилым кустарником.
И они опять заработали веслами. Ветер стих, очистилось небо, и солнце залило золотым светом и реку, и горы, и белые дали. Голубое небо потонуло в Енисее, черные скалы порыжели, стали положе, но все еще теснили реку, словно боялись выпустить ее на простор.
Плот уверенно вписался в поворот, и Никишка радостно прокричал:
– Вон от той скалы, что с горелым лесом, до острога верст десять посуху!
Мирон, продолжая орудовать гребью, скользнул взглядом по изрезанному трещинами, истерзанному солнцем и ветрами утесу. Совсем недавно здесь прошел пал, оставив от леса горелые пни и валежины. Но не пепелище привлекло его внимание. Князь вдруг озабоченно прищурился:
– Солнце в глаза бьет, не пойму… Как будто шевелится кто-то? Глянь-ка!
Никишка поднял голову, всмотрелся. Лицо его посерело.
– Дьявол! Кыргызы!