Отражения одиночества

Залата Светлана

Весь тихий час ребята потратили на примерные планы занятий, и, определённо, Саша не намеривалась им это запрещать. К тому же прошедшая лекция-беседа насчет одежды и стиля в целом ей понравилась, пусть явно была заметна неопытность ведущих. Но с другой стороны — а где им еще себя пробовать, кроме как не здесь и не сейчас?

— Я запретила эту вашу самодеятельность.

— Мы действуем в рамках устремления к целям смены — Саша уже наперед заготовила аргументы.

Не уволит ведь она ее в самом деле. Вчера после планерки она пришла со всеми планами занятий и

своими пояснениями, но старшая вожатая и слушать ничего не захотела, сказав только что делать все надо так же, как и все, и не считать себя лучше других.

Саша и не считала. Но ребята хотели, и отказывать им она не видела смысла. Она вообще была удивлена, что подростки решились на такое — обычно стоит только предложить что-то сами сделать, как сразу тонна отказов. А тут поразительно — дети хотят, а взрослые им не дают.

— Это каких же?

— Раскрытие не только творческого, но и личностного потенциала каждого участника смены. Где еще ребята смогут попробовать?

— Неродова, как ты считаешь, что случится, если все наши сто тридцать пять ребят решат, что им, как и десятке самых умных из седьмого отряда, можно самим придумывать себе образовательные занятия?

— Они получат опыт придумывания образовательных занятий? — некоторую издевку в голосе скрыть не удалось.

По-своему, конечно, переделенная правда в словах Марины Владимировны бала.

— Неродрва, ты понимаешь, что дисциплина — залог порядка, при котором дети будут развиваться морально и физически? Дисциплина. Подчинение единым правилам.

— Но повторяя одно и то же — развития не будет. Ребята обосновали свое нежелание учиться тому, чему им предлагают, и согласились не только заниматься у сверстников, но и самим примерить на себя роль лекторов. Все необходимое для этого есть, я нахожусь с ними. В чем трудность?

— В том, что вам это было запрещено.

— И почему? Я была на занятии, и всех приглашаю. Ребята стараются, все достойно. Если понадобится — мы представим результаты с остальными группами или проведем повторные открытые уроки для всех желающих. Детям — развитие, ведущим остальных курсов — снижение нагрузки благодаря уменьшению количества слушателей. И все в плюсе.

Несколько секунд взбешенная старшая вожатая смотрела Саше в глаза. Она, однако, отступать не собиралась, несмотря ни на что. Забавно, что большинство вожатых наблюдало за их перепалкой, не вмешиваясь.

— Предоставите результаты вместе со всеми, — наконец сдалась Марина Владимировна. — И коль седьмой отряд столь самостоятелен, что сам решает, чему учиться, то я рассчитываю, что на Дне Самоуправления они покажут свои знания и остальным детям, а также возьмут на себя нелегкую роль управления своими сверстниками, и будут своим стремлении к потаканию амбициям подавать конструктивный, а не деструктивный, пример всем остальным.

— Все будет сделано в лучшем виде, — Саша улыбается, чувствуя внутреннюю усталость. Еще и день Самоуправления теперь на ней

— Было бы жестко по отношению к детям, которым уже разрешили реализовать себя, отменять все, несмотря на неправильность данного разрешения.

Но это не значит что кто-то еще впредь по своему разумению сможет изменить программу смены для себя или прикрываясь нуждами детей. А Неродова остается без премии за нарушение план-сетки смены.

Саша фыркает про себя. Как будто там эта премия большая была.

— Увы, лишать детей вожатого в этот период смены — не лучшая идея, — Марина Владимировна говорит это с явным значением, сверля Сашу взглядом. — Но это — первый и последний разговор на данную тему. Итак, перейдем к завтрашнему плану на день. Как вы понимаете…

Саша фыркает про себя еще раз, чувствуя скользящие по ней взгляды остальных собравшихся. Злые, восхищенные, заинтересованные, разраженные… Самые разные. Пускай смотрят. Может поймут что. Она углубляется в свои записи, вполуха слушая старшую вожатую. Понимает она только то, что после этого нудного собрания они, вполне возможно, смогут наконец найти в архиве хоть что-нибудь стоящее о пропажах здесь. Хоть какое-то разнообразие.

Это и есть ее настоящая работа. А эта Марина Владимировна пусть ее вообще без зарплаты оставляет — все равно. Пока Саша может дать детям шанс на что-то полезное и интересное — она его даст, и никакие выволочки от начальства не остановят.

Глава 9

Проникнуть в архив оказалось не сильно сложно. Было бы еще проще, если у Кати не потели руки и отмычки один раз с грохотом не упали бы вниз. Но Коля, стоявший у входа и по общей договоренности взявший на себя обязанность изображать недужного, если кто войдет, и отводить медсестер подальше от архива, только покачал головой, вглядываясь в Изнанку.

Тихо. Дежурный врач, судя по всему, дремала в своем кабинете в самом дальнем конце коридора, а здесь даже освещение работало плохо. Впрочем, и неудивительно — никому не нужна была подсветка места, в который никто и не забредал.

Сложнее всего было дойти сюда, не попадаясь никому на глаза, и зайти в корпус так, чтобы никто их не видел. А дальше — дело техники. Помещение с рядами стеллажей и длинных коробок внушало уважение слоями пыли и монументальностью кип бумаги, высившихся со всех сторон.

Саша вошла первая, подсвечивая себе путь фонариком с телефона.

— Что мы ищем? — Катя заглянула через плечо, рассматривая вынутое из дальней коробки досье на некого Василия Вайторовского. — Бесхозные документы?

— Ага. Надо только найти детские карточки.

— Вот они, — Катя обратила внимание на стоящие у глаз коробки. — Первая смена, тысяча девятисот девяносто девятый год.

— Так, вот глянь, здесь выездные данные, — Саша ткнула пальцем на последний листок осмотра, прикрепленный к папке степлером. — Нам повезло, на руки не выдавали. Значит ищем те, что без такого листка.

Через час копания в пыли Саша, в очередной раз сдерживая богатырский чих, помахала карточкой.

— Этот подходит.

— И у меня есть, — Катя кивнула.

— Это еще ничего не доказывает, — негромко говорит Коля от двери, продолжая поглядывать за движением в здании.