Отражения одиночества
Шрифт:
— Все нормально. Но, увы, ничего нового я не узнала. К сожалению.
— А у кого спрашивала-то? — Катя с интересом рассматривает ее.
— Та пацан есть один, сын поварихи. Но он говорит, что не в курсе. Но напрягся знатно и сбежал, едва пятками не сверкая, как я его спросила.
— Боится? Или что-то знает?
— Не боится, но напрягается точно, — Саша покачала головой. — А насчет «знает» — понятия не имею. Может просто не любит все эти легенды.
— Я попробую его попытать, — Катя улыбнулась. — Как
— Рыжий такой. И худой.
— И вообще — с поварами поговорить надо обстоятельно, со всеми еще раз, — Коля бросает на стол три смятых листка, найденных в архиве. — Может они что-то знают об этой Алле Поляковой хотя бы? Если вспомнят — то точно пустышка.
— А если нет — это ничего не докажет, — со вздохом констатирует Саша. — Как древние записи о Яне Павловом и этом Арсении Костюшко. Почти двадцать лет прошло. Если их не вспомнят — это все равно ничего не доказывает.
— Увы.
— И мы опять знаем, что ничего не знаем. Ладно — пора спать, — Катя спихивает Колю с ее кровати. — иди к себе. Мне завтра работать.
— Нам всем.
— Иди давай.
— Ладно, ладно. Доброй ночи, дамы.
Глава 10
— Вы прекрасно выступили сегодня, — Саша улыбается, подбрасывая дрова в костер. — Поздравляю с заслуженной победой!
Шелест потираемых ладоней, заменяющих аплодисменты, был сегодня как никогда громким.
— Давайте споем! — Леша на сегодняшний огонек принес незнакомую никому гитару — я играть умею.
Надя Назарова покосилась на парня.
— Ты гитару откуда взял? Не у вожатых же. У Феди из пятого, что ли?
— Ну да. А почему нет?
— Та он эту гитару весь день ищет, словно подругу потерял, — по отряду прокатились смешки. Но Лешу это определённо не смутило.
— Ну и пусть ищет. А вечером найдет. Она вообще мне нужнее, этот Федя даже играть на ней не умеет и хранит под кроватью, она пылью покрылось. А мы все без гитары так и смена пройдет.
— Александра Николаевна, скажите ему!
Саша вздохнула. Обижать Лешу не хотелось, но и потакать такому порыву тоже нельзя было.
— Леша, владелец гитары разрешил тебе на ней играть?
— Ну он сам-то не играет! И вообще — это не Федина гитара, он ее нашел просто, и все. Спрашивал всех — никто не знает, чья. Вот и хранит у себя.
— Я так понимаю — она не твоя, так что имя предыдущего владельца неважно. Тебе понравится, если завтра ты не найдешь любимые штаны, а кто-то другой в них ходить будет, верно?
— Да пусть ходит, мне не жалко!
— Ничего не жалко? Никакой вещи? Позволишь ребятам из всех отрядов взять все что хотят без спроса, чтобы потом как-нибудь вернули?
Леша насупился.
— Сегодня будем просто петь. А завтра, если тебе владелец гитары разрешит — сыграешь обязательно. Договорились?
— Ну вы все равно
— Увы. Брать без спроса чужое нехорошо.
— Ладно, ладно, понял, отдам этому жирдяю гитару, пусть спит в обнимку с ней, — с досадой Леша плюнул на землю. И протянул гитару Саше так, словно она ему руки жгла. — Пусть у вас пока побудет, после огонька зайду и отдам.
— Хорошо, — Саша кивает и принимает инструмент, ставя его на свободное место позади себя. И замечая с любовно выведенные на боку гитары буквы, складывающиеся в нехитрые слова. «Алене от Виталика. 09.09.2001»
Не могла же гитара храниться в санатории больше пятнадцати лет, верно? Или кто-то в сердцах мог оставить столь важный для себя инструмент здесь?
Но поразмыслить об этом Саше не дали.
— Пора, собирайтесь скорее,
Мы что-то бездарно стареем,
Пора разобраться по реям
И рвать якоря.
Затянула Соня высоким, красивым голосом, мигом меняя настроение вечера.
— Чтоб снова пройти нам ребята
Речные судьбы-перекаты
Покатим туда, где по небу
Восходит заря.
Саша эту песню знала. И Леша, внезапно, тоже знал, подтягиваясь третьим.
— Мы время свое не забыли,
Нам ветры побудку трубили,
Нас женщины в шутку любили,
А мы их всерьез.
Оставим на завтра заботы,
Оплатим все сплетни и счеты
И вновь ощущенье полета
И высохших слез.
Постепенно песню подхватывали и остальные. Даже Женя — тихо, почти про себя, но его голос Саша слышала. Едва закончили эту — как затянули другую, теперь ее начал мощный бас Ильи.
— Все расстояния когда-нибудь в круг замыкаются…
Саша подпевала, рассматривая в отблесках костра лица ребят. Сегодня был финал конкурсной программы, пусть до конца смены было еще далеко. Но все же — в этом тоже был определённый итог. Пока — итог не смены, а их фестивальной жизни. И пусть завтра все определённо расслабятся и будут нарушать режим, подбивать всех остальных на то же самое, опаздывать и отказываться купаться без мяча и ныряния с головой, пока физрук отвернулся — это не имеет значения. Сегодня они прекрасно поработали.