Отражения одиночества
Шрифт:
Спустя несколько часов после разговора Саше было по-прежнему определённо неуютно. И из-за всего произошедшего, и потому, что тихий, лишившийся всех детей санаторий казался каким-то пугающе пустым, и потому, что она едва держалась на ногах, и потому, что сейчас ее сверлили взглядами два могущественных мага.
Точнее, сверлил взглядом ее шеф, уставившись куда-то в центр лба неподвижным взором, тяжелым, как бетонная плита. Серафим же прикрыл глаза, хотя его внимание Саша ощущала даже сильнее. Это само по себе действовало на нервы. Она казалось какой-то букашкой, которую изучали энтомологи под микроскопом. К тому же
Все здесь из-за нее. Это никак не помогало успокоиться.
Хорошо хоть, что сейчас к ним бы и на пять метров не подошел ни одни человек, а Марина Владимировна не задала ни единого вопроса, почему трое вожатых собираются задержаться в пустом уже санатории еще на сутки после разъезда всех детей.
— Что ж, — Михаил Ефимович наконец отводит взгляд. — Александра, в этот раз твоя огромная глупость была уравновешенна огромным же везением. Скиа забрал у тебя порядочно сил, и ментальных, и энергетических, но во всем остальном я не вижу никаких отклонений от нормы.
— Все в порядке, насколько это возможно, — негромко подтверждает Серафим и чуть улыбается. — Скиа, Саша, существа могущественные, малоисследованные и смертельно опасные. Они поддерживают свою жизнь питаясь чужой, но до сих пор предполагалось, что нападают в основном на Затронутых и только в Отражении, в его глубинах, при том оставляя довольно специфический след своего присутствия. Этот же, по какой-то причине предпочел быть с людьми, а от Затронутых скрываться, и только для тебя сделал исключение. Расскажешь подробно, что произошло?
— С самого начала? — Саша невольно протянула руку к горящему костру. От него шло тепло.
Ей не хотелось рассказывать. Но выбора не было.
— С самого начала. С того момента, как ты сюда приехала.
Она рассказывает. Старается опускать ненужное, но все равно приходится разъяснять. Про Женю, про Васю, про еще какие-то мелочи, о которых спрашивают присутствующие.
— Тебя не насторожило, что беседы со скиа… с теми, чьи облики он использовал, занимали времени больше, чем ты по собственным ощущениям на них тратила? — с явным любопытством спрашивает Леса.
— Да нет. Это лагерь, тут быстро устаешь и все сливается в яркую карусель. Да и как-то это… Ну было и было.
— Думаю, это побочный эффект начавшейся раскручиваться Вуали, — задумчиво отзывается Антонина.
— Наверняка, — кивает Михаил Ефимович.
— Вуали? — Саша не уверена, что что-то усвоит из-за усталости, но все-таки слова мага будят интерес.
— Вуаль Времени, Саша, — Серафим подкидывает дров в костер и разливает по кружкам что-то из термоса, протягиваю самую большую ей. — Это древний и сложный ритуал, цель которого после его завершения сильно смещается в потоке времени, и все воспоминания о ней так же подвергаются этому смещению. Иными словами, человек становится столь далек, что вся память о нем исчезает из умов живущих. Человек или иногда, в теории, может быть какое-то понятие или явление. На неживые объекты это не действует, и вещи
— Жутко звучит, — тихо говорит Катя.
— Определенно, — кивает Серафим. — Воздействие не мгновенное, и, судя по всему, скиа в некотором роде распространял его вокруг себя, возможно, даже не понимая этого.
— О нем забыли. И о нем, и о его доме и семье, — с грустью говорит Саша. — Может, в этом дело?
— Возможно. Мы будем разбираться. Так или иначе, Саша, я удивлен, что ты не проигнорировала этот факт.
Саша чуть пожимает плечами.
— И Вася и Женя были… просто детьми, и все. Я не чувствовала от них угрозы, да и на Изнанке было чисто. Поэтому и не придала значения.
— И тому, что кто-то, похитивший одного из твоих, как ты думала, ребят из отряда, может быть опасен? Неужели ты не понимала, что бежать за ним ничего никому не сказав — глупость, и глупость убийственная? — Михаил Ефимович говорил довольно спокойно, но в его словах Саша чувствовала укор. — Разве тебе не объясняли десятки раз, что самонадеянность в нашем мире может оказаться не просто опасной, а смертельно опасной?
— Объясняли, — щеки заливает краска. — Но… Женя мог погибнуть.
Маг качает головой.
— Глупость порой страшнее любого оружия. Глупость и наивность. Оставить невнятную записку и сбежать, не предупредив никого толком — очень и очень необдуманно. Благо, на Затронутых Вуаль действует медленнее, особенно на тех, кто знаком с жертвой, и само ее воздействие после набора хода можно отследить, так что тебе не придется заново знакомиться со здесь присутствующими. Но насчет остальных у меня нет уверенности.
— Меня могут…забыть?
— Дальние знакомые — возможно. Этого нельзя сказать наверняка.
Саша сглотнула. Ладно, у нее нет семьи, и не было, подруг особо не было, Анна… и к лучшему. А Боня? Он ее тоже забудет?
— На животных Вуаль не действует, — просто откликается Серафим на незаданный вопрос. — Да и была ты под ней недолго.
— А…остальные? О них вспомнят?
— Едва ли. Но мы сможем установить их личности теперь, когда скиа ушел и оставил тела без прикрытия. Ладно, я предлагаю всем адептам отправиться отдыхать. Александра — тебе в особенности. С тебя хватит испытаний на ближайшее время.
Саша кивает и на нетвердых ногах отправляется прочь от костра, рядом с которым остальные маги ведут тихий разговор и вторящий ему безмолвный обмен образами, значения которых понимаю только они сами.
— Это, Саш — Коля догоняет ее у самого входа в комнату — ты прости меня.
— За что?
— Дурак был. Нормальная ты, я просто… В общем, дурак был. Мне жаль, что все так закончилось.
— Все закончилось, — чуть улыбается Саша. — Все нормально. Я не держу обиды.
На деле сил на обиду нет. Ни на что нет. Она просто плюхается на кровать прямо в одежде и засыпает, словно проваливаясь в никуда. Но там хотя бы нет страха и голода, окружавших всеми забытого мальчика со всеми забытой станицы. Мальчика, просто хотевшего избавиться от одиночества. Считавшего, что от одиночества вообще можно избавиться.