Отразись в моих глазах
Шрифт:
Энни поморщилась.
– Не слишком ли ты самоуверен? Какие у тебя основания предполагать, что в этом деле, как ты выражаешься, для меня еще остались нераскрытыми какие-то секреты?
Щелкнув языком, Макс заметил:
– Все-таки ты права: мы никак не можем найти общий язык. Какие основания, говоришь? Но ведь мы по-прежнему подразумеваем танцы, верно? Или ты все-таки продолжаешь думать о чем-то другом?
– Нет, - процедила Энни, забыв о намерении прикидываться дурочкой до тех пор, когда можно будет наконец сбежать отсюда.
–
Можно подумать, что я разговариваю не с кузнецом, а с учителем бальных танцев, подумала Энни.
– Теперь понятно, почему я пришел к выводу, что тебе нужен хороший инструктор?
– глядя на нее сверху вниз, насмешливо спросил Макс.
– По танцам, разумеется по танцам, а то ты все время думаешь о чем-то другом!
Это уже похоже на откровенную издевку, промелькнуло в мозгу Энни.
– Знаешь что, после таких разговоров мне вообще расхотелось танцевать. К тому же дань здешним традициям я отдала сполна, так что, пожалуй, пойду…
Она остановилась и попыталась отстраниться от Макса, но безрезультатно - он и не подумал отпустить ее.
– А вот у меня вопрос: почему ты решила уйти именно сейчас? Почему не сделала этого раньше?
Энни удивленно заморгала.
– Да вы ведь все будто сговорились не отпускать меня! Уши прожужжали - традиции у вас здесь, обычаи…
– Тем не менее силой тебя никто не удерживал, - возразил Макс.
– Ты имела тысячу возможностей юркнуть как испуганная мышь в свое авто и укатить отсюда, но почему-то не сделала этого!
Ноздри Энни гневно раздулись.
– Никакая я не мышь, что ты себе позволяешь?!
Макс медленно улыбнулся.
– Ах-ах, вскипела! Посмотрите на нее… Ты прозрачна, малышка, все твои эмоции на виду!
Энни уперлась ладонями в его грудь.
– Я тебе не малышка!
– Да уж вижу. Тебя раздирают на части два желания - дать мне пощечину и удрать отсюда.
– Почему удрать? Мне незачем ни от кого удирать, от тебя меньше всего!
– проговорила Энни негромко, но ее голос звенел от гнева.
– А вот дать тебе пощечину я действительно не прочь, как недавно и обещала!
Макс слегка пожал плечами.
– Ну дай, если уж рука зачесалась. Только хочу напомнить: вокруг не только досужие зрители, но и профессиональные сплетники. Я имею в виду репортеров. Или ты из тех красавиц, которым нравится эпатировать публику разными выходками, а потом читать об этом в газетах и журналах?
– Нет, - сухо ответила она, - не из тех. Но для тебя готова сделать исключение.
Глаза Макса вспыхнули.
– Что ж, я готов. Делай!
Но Энни прекрасно осознавала, что лондонский репортер наверняка
Выдержав паузу, но так ничего и не дождавшись, Макс с усмешкой обронил:
– Вижу, победило благоразумие.
– Ты… ты… негодяй!
– Нет, просто констатирую факт. К тому же мне приятно, что ты пощадила мою физиономию. Вероятно, она тебе все-таки нравится. Признайся!
– А тебе не кажется, что ты чересчур высокого о себе мнения?
– хмыкнула Энни.
– Не в этом дело, золотце. Просто интересно, как это у тебя получается. Сначала ты страстно отвечаешь на мой поцелуй, затем делаешь все возможное, чтобы задержаться на нашем празднике, а потом что-то происходит и у тебя возникает желание удрать отсюда сломя голову. Не объяснишь, в чем тут секрет? Потому что, если не услышу внятных объяснений, я решу, что действительно нравлюсь тебе.
Энни скрипнула зубами, глаза ее метали молнии.
– Нравишься? Да еще немного - и я тебя возненавижу!
Макс рассмеялся, будто услышав удачную шутку.
– Боже правый, какие эмоции! Но что наш поцелуй был страстным, ты не возражаешь, да?
Не дав Энни ответить - ему и не нужен был ответ, - Макс вновь двинулся в танце. Энни ничего не оставалось, как сделать то же самое.
Их тела соприкасались. Макс ощущал упругую грудь, бедра… Ох как же ему хотелось обладать этой роскошной брюнеткой с нежным именем Энни! Ее горячее тело обжигало даже через одежду. В изумрудного оттенка глазах поблескивал непритворный гнев, но Макс не придавал этому большого значения. Женщины отходчивы - только сердились, уже целуют! А кроме того, в удивительных глазах Энни понемногу начало проглядывать и что-то иное, отличающееся от гнева примерно так же, как мрачная туча отличается от ласкового солнышка.
– Что тебя пугает, Энни?
Какой у него приятный голос… Просто мурашки по коже.
Поймав себя на этой мысли, Энни и впрямь испугалась. Что с ней происходит? Как так вышло, что она перестала владеть ситуацией? Ведь совсем недавно ей удалось взять верх над Максом.
– Ничего меня не пугает!
– Дьявол бы побрал эту дрожь в голосе, она выдает мое волнение!
– промелькнуло с ее мозгу.
– Если так, тогда просто признай правду, - предложил Макс.
Энни взглянула на него исподлобья, ожидая подвоха.
– Какую еще правду?
– Ту самую - что ты хочешь меня.
– Чушь какая-то, - пробормотала Энни.
– У тебя слишком развито воображение. Да и самомнение тоже.
– Значит, не хочешь?
– Нет!
Макс засмеялся.
– Врешь!
После этого они танцевали молча.
Когда музыканты перестали играть, Энни, игнорируя аплодисменты публики, не терпящим возражений тоном заявила, что сейчас же уезжает. Макс лишь пожал плечами - мол, дело твое, но настоял на том, чтобы проводить ее до автомобиля.