Отразись в моих глазах
Шрифт:
Репортер не дал ей договорить.
– Здесь живут родственники моей жены, а сам я…
– Неважно, лучше скажите, вам известно, что это за праздник и… что за странные традиции, связанные с ним?
– Энни слегка запнулась, перед тем как упомянуть о традициях.
Репортер хитро прищурился.
– И тогда вы честно ответите на мои вопросы?
Она нетерпеливо нахмурилась.
– Ведь мы договорились.
– Мало ли что.
– Не хотите говорить? Тогда я ухожу.
– Нет-нет, постойте!
– поспешно произнес репортер.
–
– Это я уже поняла, - прервала его Энни.
– Расскажите лучше о традициях.
– Традиции как традиции. Они… э-э… древние, уходят корнями в глубь веков.
Энни смерила репортера взглядом.
– Это вы в статье напишете, а меня интересует конкретный ответ. Что за странная идея - отдавать кузнецу женщину, на которую тот положит глаз? Как-то не вяжется со строгими деревенскими нравами.
Репортер поскреб в затылке.
– Я этой темой специально не занимался, но думаю, что данная традиция возникла еще в дохристианские времена. Насколько мне известно, в этой местности занимались кузнечным делом и пивоварением. Отсюда, наверное, и обычай угощать приглянувшуюся красавицу пивом. То есть я хотел сказать, что когда кузнец выиграет соревнование, тогда он…
– Получает девушку в качестве главного приза?
Репортер усмехнулся.
– Думаю, между ними все происходит полюбовно. Фокус в том, что, в отличие от множества других похожих ситуаций, в данном случае поступки девушки не вызывают осуждения окружающих.
Наверное, здешние клуши безумно рады подобной перспективе - совершить проступок и не вызвать осуждений, хмуро подумала Энни. А мне все это неинтересно. И поэтому я сейчас отсюда уеду.
Выдержав паузу и не дождавшись новых вопросов, репортер произнес:
– Я удовлетворил ваше любопытство, мисс Уайлдер? Можно теперь задать вопрос вам?
Погруженная в свои мысли, Энни безучастно взглянула на него.
– Что? Ах да… Задавайте, и я пойду.
Тот вновь придвинул к ней диктофон.
– Скажите, Энни, а чем вы намерены заниматься с вашим кузнецом?
Она захлопала ресницами.
– Я?
– Не я же!
– хохотнул репортер.
Энни поморщилась. Подобная шутка, с ее точки зрения, была неуместна и из разряда тех, которые относят к дурному тону.
– Если желаете, могу отдать кузнеца вам. Хотя… нет, не могу, потому что он не мой.
По- видимому сообразив, что брякнул глупость, репортер поспешил загладить неприятное впечатление.
– Нет-нет. Я вовсе не имел в виду… э-э… Собственно, меня интересуют ваши планы.
– А! Вы говорите о моих творческих планах?
– Энни часто спрашивали о том, какую пьесу она собирается ставить, поэтому такому вопросу она не удивилась.
Но репортер, скабрезно улыбаясь, покачал головой.
– Не о творческих, а о том, чем планируете заняться с выбравшим вас кузнецом, парнем по имени Макс Ричардсон.
Все это больше похоже на соревнования жеребцов, чем
– Как вам сказать, - произнесла она, скользя взглядом вокруг.
– Я еще не решила, чем займусь с ним. Но что-нибудь мы придумаем, уверяю вас.
Репортер хохотнул. По-видимому, ответ его вполне устроил.
– А сейчас, простите, мне пора вернуться к моему сегодняшнему повелителю.
Без дальнейших разговоров Энни повернулась и двинулась к своему «вольво», то есть в направлении, противоположном тому, где находился Макс.
– Но куда же вы?!
– удивленно крикнул вслед репортер.
Она даже не оглянулась.
Макс не без труда отделался от окруживших его представителей местной прессы и телевидения и поспешил вдогонку Энни, которая, очевидно, задумала улизнуть. Пока добрался до того места, где Энни беседовала с каким-то парнем - судя по всему, тоже репортером, только не здешним, - она успела двинуться дальше. Не спуская с нее глаз, Макс спросил у парня:
– Кто эта женщина? Ты ее знаешь?
Тот усмехнулся, не без самодовольства.
– Похоже, только я один ее здесь и знаю.
Макс все смотрел вслед удалявшейся Энни, любуясь ее рассыпанными по плечам темными кудрями, изящной спиной, тонкой талией, обтянутыми джинсами, красиво очерченными ягодицами и длинными ногами. В какой-то момент Макс представил то, что обнаружит под джинсами и бирюзовым топом, когда снимет их с Энни сегодня, чуть позже. Лифчик на ней, скорее всего, черный, узкие трусики в тон, возможно кружевные. А может, их и вовсе не окажется? Нет, вряд ли. Вот если бы Энни была в платье, тогда подобное предположение еще имело бы право на существование, а под джинсы женщины обычно трусики надевают.
Когда эти мысли пронеслись в голове Макса, он ощутил сладостный спазм меж бедер. И у него даже ладони закололо от желания немедленно все выяснить.
Пока Макс разглядывал удалявшуюся Энни, репортер, проследив за его взглядом, обронил:
– Боюсь, ничего у тебя не получится, дружище, хоть ты сегодня и победитель и все такое… Эта женщина не для тебя.
Макс даже не взглянул на него.
– Там видно будет. Ты не ответил на мой вопрос.
– Кто такая Энни Уайлдер?
– усмехнулся репортер.
– Ее фамилия Уайлдер?
– Да. И, насколько я понимаю, данный факт тебе ни о чем не говорит. Хотя… для уроженца Лоубриджа это простительно.
Макс наконец перевел взгляд на репортера.
– Что простительно, дьявол бы тебя побрал?!
– Ну, я… э-э… просто хотел сказать, что когда живешь вдали от культурной жизни, то поневоле…
– По-твоему, сегодняшний праздник не похож на культурное мероприятие?
– с вызовом произнес Макс.
– При чем здесь праздник? Я говорю о театре. Похоже, в вашей деревне не так уж много театралов, иначе вы знали бы лондонского театрального режиссера Мэриенн Уайлдер. Или Энни, как она себя здесь называет.