Отрекаясь от русского имени

Родин Сергей

Антагонистический характер русско-польского этнического взаимодей­ствия в границах оккупированной Малороссии с беспощадной борьбой "кто - кого", при подавляющем военном и материальном превосходстве польского элемента, обеспеченного польским национальным государством, предопре­делил врожденное уродство той социально-политической общности, которая и стала самоопределять себя в качестве "украинцев".

Мутант получился ни на кого не похожим, но с явно выраженными признаками этнической ущербности и морально-психической дефективно­сти, проявляющими себя многочисленными комплексами, среди которых главный - патологическая ненависть именно к тому этносу, от которого он в свое время отпочковался ... Сокрытие исторической правды об аномальном характере генезиса и развития "украинского народа" и составляет сверхза­дачу "украинской историографии" и тех совершенно фантастических небы­лиц, которыми заполнены "научные труды"

ее представителей. Например, о начале человечества от "украинского национального древа", о происхожде­нии "украинцев" от жителей легендарной Атлантиды; об украинском происхождении Христа и открытии "украинцами" Америки. Этническая химера породила столь же химерическую историю своего возникновения и жизни.

Любой автор, берущийся за украинскую тему, должен знать об этом. Незнание говорит о его некомпетентности в том вопросе, по которому он самоуверенно изрекает приговоры, да еще с претензией на "бесспорную ис­тину".

Некомпетентность В.Кожинова очевидна. Игнорируя Русских истори­ков, он прибегает к авторитету украинских, да еще выбирает среди них наи­более одиозных. Например, Михаила Грушевского, работу которого цитирует и которого уважительно величает "самым знаменитым украинским историком".

Трудно понять, что заставило автора "Истории Руси..." представлять ис­ториком человека, "научные труды" которого являют собрание злопыхатель­ской лжи и откровенной фальсификации общепризнанных наукой фактов. Полемика с такого рода "ученым" - то же, что спор с не менее знаменитым гоголевским Ноздревым. Последний, как известно, фактов не признавал, да­же самых очевидных. Факты его мало интересовали, а тем более истина, из них вытекающая. Ноздрев врал. Врал совершенно безо всякой нужды, из чисто спортивного интереса, распуская неправдоподобные небылицы, в ко­торые не мог поверить самый отъявленный болван и невежда. Тех же, кто не верил этим байкам, Ноздрев объявлял врагами истины и немедля зачислял в личные враги...

Из сонма "украинских историков" Грушевский, пожалуй, как никто дру­гой, соответствует гоголевскому персонажу. Причем не каким-то там труд­ноуловимым образом, а самым что ни на есть буквальным сходством, ибо тоже врал. Врал напропалую и без всякого стеснения, хотя, в отличие от об­ладателя кобылы розовой масти и невиданной величины рыбы, далеко не бескорыстно ...

Начинал он скромно. Приделав к исконному названию древней Руси польское прозвище "Украина" и получив таким образом фантастическую страну "Украина-Русь", Грушевский заселил ее столь же фантастической "украинско-русской народностью", (сочетание каково!
– С.Р.). Но, в отли­чие от Костомарова, не остановился на достигнутом, не желал примириться с той печатью Русскости, которую нес на себе придуманный им народ. В каче­стве одного из средств изгнания Русских из Руси и Малороссии он схватился было за термин "восточнославянские народности" с целью избежать, по собственному признанию, "путаницы в употреблении понятия "русский" в зна­чении великорусского, "русский" в значении "восточнославянского" и, нако­нец, "русский" в значении украинского (!!!)". Жонглирование терми­нами мало помогло: "украинцы" никак не выделялись из толщи Русских и ничем не проявляли себя на отведенной для них территории в предназначен­ную эпоху, с дьявольской хитростью маскируясь под ... Русских!

Затея становилась безнадежной, но здесь "отца украинской историогра­фии" осенило гениальное по своей простоте решение: теперь, встречаясь с терминами "русский", "Русь", "Малороссия" он автоматически заменял их словами "украинец", "украинский" и "Украина" ... В результате этой про­стейшей операции украинский профессор в течение нескольких лет состря­пал "тысячелетнюю украинскую историю", обеспечив самостийникам те са­мые "исторические корни", без которых они выглядели не просто самозван­цами, но и людьми немного не в себе. Сам Грушевский суть своего "откры­тия" выразил предельно кратко и доступно: путаница в терминах принудила "украинцев" в отношении южной России и ее Русского населения "твердо и решительно принять название "Украины", "украинского"…" [66] .

66

Грушевский М.С. Иллюстрированная история украинского народа. СПб.: 1913, с. 5

Вот таким простым способом Русские были "выдворены" из Киевской и Малой Руси, а "украинцы" превращены в ее безраздельных хозяев. Пред­ставление о том, какими конкретными приемами это достигалось, дает цитированная рабо­та М.Грушевского "Иллюстрированная история украинского народа", под­робно разобранная кн. Волконским [67] .

Технология надувательства поражает

примитивностью: весь иллюстра­тивный материал снабжен надписями на "мове", призванной создать в под­сознании читателя некий украинский фон, внушить, что наблюдаемые им соборы, церковная живопись, головные уборы, монеты, миниатюры из лето­писи, выдержки из былин являют собой различные периоды развития "укра­инской культуры". Трюк рассчитан на то, что читатель - дремучий болван, простофиля, беспросветно глуп и ленив или хотя бы близорук и не в состоя­нии разобрать греческие и славянские надписи на предоставленных его вни­манию монетах, печатях, грамотах. Вот на с. 77 изображение монет; под ни­ми текст Грушевского: "Срибни монэты... Володымыра з його" портретом, а на самой монете вычеканено: "Владимир на столе, а се его серебро", т.е. Русская надпись в украиномовном варианте, по мысли автора, дает право считать князя Владимира не Русским, а... "украинцем"! Дочь Ярослава Муд­рого, будучи королевой Франции, подписывается " Ana" в соответствии со своим Русским именем - Анна, а авторский текст под факсимиле уверяет, что это подпись "украинськои княжны Ганны" (с. 89). Под факсимиле договора Любарта и Казимира, заключенного в 1366 г. и написанного на чистейшем Русском языке, подпись Грушевского, поясняющая, что договор написан на "староукраинской мове" (с. 145) и т.д. и т.д. на протяжении всей книги: на­хальное, бесстыжее вранье, способное убедить разве что полных идиотов...

67

см. Украинский сепаратизм в России. с. 82

И это-то надувательство В.Кожинов называет "исторической школой Грушевского" и с потешной серьезностью затевает с ней дискуссию, не за­мечая ее нелепости и смехотворности: "украинского историка" меньше всего интересует истина; он - творец мифов, а не искатель правды, идеолог, а не ученый, представитель направления, к науке не имеющего абсолютно ника­кого отношения. Полемика с заведомым лгуном и шарлатаном - занятие со­вершенно бессмысленное, и трудно понять, зачем автор "Истории Руси..." тратил время и занимал внимание читателя столь никчемным делом...

Но В.Кожинов не только "дискутирует", он еще и угодливо соглашается с украинскими историками (как советскими, так и дореволюционными), без всяких сомнений заселявшими Малую Россию "украинцами" и параллельно присвоившими ей прозвище "Украина". О степени "научной объективности" советской историографии я уже говорил - повторяться не буду. Сразу пере­хожу к Н. Костомарову, - тем более, что пиетет к его работам исповедуется абсолютно всеми Русскими исследователями украинской проблемы, будь то в 19 или в 20 веке.

Примечательна в этом плане судьба костомаровского на­учного наследия в постсоветской России.Вычеркнутый в предшествующую эпоху из числа официально разре­шенных дооктябрьских историков "как выразитель взглядов и интересов за­рождающегося украинского буржуазно-помещичьего национализма" [68] , он в числе первых был вознесен перестроечной волной на пьедестал "незаслу­женно забытого", причем именно в качестве главного, да, пожалуй, и един­ственного авторитета по "истории Украины". Еще не опубликован был Н.Ульянов, не слыхала читающая публика о работах кн.Волконского, А.Стороженко, профессора Казанцева, а Костомарова уже массово тиражи­ровали, причем не только в Киеве, но и в Москве. В Москве даже с гораздо большим рвением.

68

Очерки истории исторической науки. М.: "Наука", 1960, т.2, с.146

Один из основоположников украинства, ярый русоненавистник стал дружно преподноситься Русским в качестве убежденного глашатая "дружбы двух братских народов"... Что может служить более ярким примером полно­го невежества Русских идеологов в вопросах самостийничества, на которое они смотрят глазами "украинцев" и о котором выносят свои приговоры опять же с украинской точки зрения? Точки зрения антирусской. И это, еще раз подчеркну, в условиях, когда в окку­пированной "украинцами" Малороссии миллионы Русских, буквально зады­хаются в атмосфере самой разнузданной русофобии, пронизывающей практи­чески все стороны жизни "самостийной и нэзалэжной" - политику, систему об­разования, культуру, спорт, бытовые отношения. Многочисленные факты и проявления ее регулярно освещались средствами массовой информации на про­тяжении последнего десятилетия, но столь сильна над нашим сознанием власть прежде сформированных стереотипов и убеждений, что до сих пор Русские не могут взглянуть на "украинцев" и их идеологию трезвыми глазами, восприни­мая их ненависть и откровенную враждебность в качестве "мелких шалостей" и капризных выходок невоздержанного "младшего брата".