Отрекусь от матери

Брюс Ольга

Помню, в конце восьмидесятых-начале девяностых начали продавать в городах капроновые колготки. Некоторые были просто гладкие и очень тонкие, однотонные, а были и цветные, с ажурным рисунком, которые мне казались верхом совершенства. Девочки из моего класса посмеивались надо мной из-за того, что я была единственной, кто на школьные мероприятия приходил в обычных трикотажных колготах. Они были с жутко растянутыми коленками и смотрелись ужасно, но других у меня не было. Я мечтала о капроновых, но мама бы никогда мне такие не дала, потому что берегла свои две пары как зеницу ока. Именно

в них она выходила устраивать личную жизнь, цепляя на себя все лучшее, что только у нее было.

Это я сейчас понимаю, что ничего иного она не могла придумать. Потому что сама выросла, как сорняк в поле, и толком не знала, что к чему. Поэтому и носила обтягивающие короткие платья, либо блестящие кофточки ядовито-яркой расцветки. Вещи были уродливы, но мне тогда они казались просто немыслимой роскошью. Ах да, не забыть бы и про мамины шпильки, упав с которых я чуть не сломала себе ноги. Ядрен батон, как в них вообще можно ходить? Я слышала, как мама хвасталась перед зеркалом, что выпросила эту красоту у соседской дочки-студентки. Это были туфельки с немыслимо узким носом и высоченным тонким каблуком. Мама пробовала в них пройтись, но вскоре поняла, что эта задача ей по плечу. Она напоминала динозавра с подогнутыми коленками, при этом ее зад оттопыривался, а туловище слегка подавалось вперед. От этого мама реально становилась похожа на какого-нибудь диковинного прямоходящего зверька с торчащими вверх рыжими волосами.

Когда-то мама прочитала, что рыжеволосые женщины считаются роковыми и самыми желанными для мужчин. Поэтому она не могла успокоиться до тех пор, пока не нашла самую дешевую краску, которая превратила ее русую шевелюру в огненно-красную. Такую, что за километр видно было, и все знали, что идет красотка Лида собственной персоной. А уж для меня как было лестно слышать подобные слова… самыми мягкими были те, которые предсказывали мне пойти в будущем по стопам мамы – родить в шестнадцать лет. Зато мама ходила и в ус не дула. Ей было плевать на всех и вся, включая меня. Главное, что она была занята поисками того мужчины, который обязательно ее осчастливит. Мама искренне считала, что с ее внешностью все обязаны падать перед ней ниц и умолять ее выйти замуж.

Чтобы повысить свои шансы на удачное и скорое замужество, мама перестала что-либо делать по дому. Она берегла руки и лицо от солнца, временами жестко морила меня голодом.

–Это чтобы ты не растолстела, как твоя Ксюша, и смогла найти себе нормального мужика. Неужели собралась всю жизнь сидеть на моей шее?

Однажды она вернулась жутко злая и наорала на меня. Оказалось, что ее новый ухажер так хотел перейти к близкому знакомству, что порвал ее колготки прямо посредине, по шву. Мама была в таком гневе, что еще полдня материлась во весь голос, а я боялась показываться ей на глаза. Мало ли, что ей в голову взбредет.

Мама сняла с себя рваные колготки и швырнула на пол. Затем, шмыгая, завалилась на диван и накрылась старым одеялом с головой. Через двадцать минут я услышала, что она похрапывает…

Я подняла глаза и увидела валявшиеся на полу колготы. Это были те самые, которые мне очень нравились. Понятное дело, что просить у мамы ценную для нее вещь я бы никогда

не посмела. Сквозь сон мама пробормотала:

–Ненавижу… пропадите все пропадом, кобели поганые…

Повернувшись к стене, мама скомандовала:

–Выбрось их к чертовой матери.

Я обрадовалась и тихо, как мышь, проскользнула к дивану и схватила мамино испорченное сокровище. Унеся колготы к себе в комнату, я внимательно их осмотрела. Увиденное меня очень сильно обрадовало: они были порваны только посредине, все остальное было совершенно целым.

–Спасибо, баба Маня…—прошептала я. Старушка научила меня ловко штопать, и я была готова привести колготы в божеский вид. Вооружившись тонкой иголкой и контрастными нитками, я принялась за работу. Черед десять минут я с довольной улыбкой натянула на себя уже целые колготы.

–А ноги у меня ничего, —пробормотала я, изучая свое отражение в старом зеркале. Выпуклые ажурные цветочки на моих стройных бедрах и округлых коленках мне очень даже понравились.

Еще через неделю я увидела, как соседка, тетя Вера, выбрасывает всякое барахло во двор. Она собиралась все это рассортировать и сжечь все, что ей покажется ненужным. Но я заметила в этой куче несколько пар колгот, таких же ажурных, как у мамы, только с другим рисунком. И упросила тетю Веру отдать их мне.

–Да я хотела в них лук складывать, – с жалостью вздохнула она. – Но если тебе надо, забирай.

Я отремонтировала их, а потом ждала подходящего случая, чтобы блеснуть обновками, сделанными моими собственными руками.

Когда я появилась в новых колготах на школьной дискотеке, мои одноклассницы с удивлением рассматривали меня. Появился Петька, не пойми откуда, и начал хватать меня за плечи.

–Вик, пойдем на улицу. Разговор есть, —твердил он. Я учуяла от него запах спиртного и оттолкнула, но Петька не отставал.

Тут появился Антон Ромащенко. Он мне давно нравился, но я бы скорее умерла, чем призналась в этом. Антон при виде меня заулыбался:

–Привет, Вика. Ты куда такая красивая? Пошли, посидишь с нами.

Я сделала невозмутимое лицо и последовала за ним.

«Вот с таким парнем было бы нестыдно показаться на людях», —думала я, разглядывая широкую спину и мускулистые плечи Антона. Он занимался спортом всю жизнь, играл за сборную района по футболу и считался подающим большие надежды спортсменом. Девочки на него вешались пачками, а он никого не выделял. С чего это вдруг он решил обратить на меня внимание, я не поняла. Но мне было приятно, что он сам обратился ко мне и даже попросил составить ему компанию.

Мы вышли из школьного вестибюля и направились к небольшой пристройке в школьном дворе. Там местный сторож, которого все называли просто Игнат, устроил себе что-то вроде комнаты отдыха. Поставил железную печурку, деревянную кровать, стол, шкаф и пару стульев. То есть на одного человека места было достаточно.

Когда мы открыли дверь, Антон сделал жест рукой и позвал меня:

–Вик, ты где? Добро пожаловать в нашу скромную обитель.

Войдя внутрь, я остановилась. Здесь было нечем дышать из-за паров спиртного.