Отрекусь от матери
Шрифт:
–Лидкина лярва идет. С кем на этот раз была?
Даже моя классная руководительница, Елена Викторовна, и та стала косо смотреть в мою сторону. Оценки у меня были нормальные, я училась без троек, но она все чаще стала заваливать меня. Один раз я даже не вытерпела и обратилась к ней при всем классе:
–У меня диктант без ошибок, ни одного исправления. За что поставили тройку?
–Не твоего ума дело, —жестко ответила она. – Значит, было, за что. Я не должна отчитываться, кому и за что ставлю оценки. Тебе все ясно?
Я поняла, что она сама по себе до такого бы не дошла. Раньше, по крайней мере, я не замечала
–Извините. Мы можем поговорить?
Она слегка вздрогнула, потом сказала:
–Только дверь закрой.
Когда я села перед ней, учительница посмотрела на меня долгим изучающим взором и глубоко вздохнула.
–Тебе придется уйти из школы без аттестата.
–Почему? —машинально спросила я, хотя причину понимала.
–Я не знаю, что произошло между тобой и Ромащенко, —ответила она таким же тихим голосом. – Но на меня давят и его родители, и школьная администрация. Говорят, что ты своим аморальным поведением портишь репутацию всей школы. Я пыталась тебя защищать, но поставили вопрос ребром. Прости, Вика, но мне нужно кормить свою семью. Так что…
Она не стала договаривать, но я и так прекрасно все поняла.
–А я могу перевестись в другую школу? —спросила я на всякий случай.
–Скорее всего, нет, —ответила Елена Викторовна после паузы. – Мне звонили из других школ, спрашивали, правда ли, что ты такая проблемная. Я не знала, что ответить…
–Мне осталось каких-то полгода до окончания школы, —прошептала я, вытирая слезы.
Ответом мне был виноватый взгляд и тихий вздох. Я представила, как отреагирует мама, которая уже строила планы на мое будущее.
–Ты же хорошо учишься, может, попадешь на бюджет, – представляла она. – Получишь диплом, станешь человеком. И отблагодаришь меня за то, что столько лет своей жизни я потратила на тебя.
–Отблагодарю, можешь даже не сомневаться в этом, – я вытерла слезы и посмотрела на учительницу. – Я могу забрать документы?
–Пусть мама придет и напишет заявление, – ответила Елена Викторовна.
Я молча вышла из ее кабинета и пошла домой. Ксюша ездила учиться в город из нашего села, потому что найти жилье там не получилось. На ее счастье, дядя Толя работал механиком в автосервисе и сам подвозил ее к месту учебы. Ксюша поступила в торговый техникум, и с учебой у нее был полный порядок.
Если я пойду сейчас к ней, то, скорее всего, подругу там не найду. Она обычно возвращается после семи вечера. Придется поговорить с мамой…
Но разговора у нас не вышло. Как только я появилась на пороге, мама начала кричать на меня, осыпая грубыми ругательствами:
–Ах ты, малолетняя шалашовка! От кого идешь? Где деньги?
–Мама, ты в своем уме? Какие деньги? – я ничего не понимала. Мама продолжала орать:
–Какие деньги, говоришь? Все знают, что ты на трассе стоишь, шоферюг всяких привечаешь. Неужели даром? Где деньги, которые они тебе заплатили за «работу»? У мамы, значит, ни сапожек приличных нет, ни теплой одежки на зиму, а ты из себя бедняжку строишь?
Как я тогда орала на нее в ответ, не передать словами. Припомнила ей все: и папин уход, и ее бесчисленных любовников, и пьянки, и безделье, и всегда наплевательское отношение ко мне, причем с самого
–Тебе всегда было по фигу, что со мной! – кричала я, размахивая руками. —Тебя интересовало только одно – как бы самой потеплее устроиться. Забыла, как свалила на несколько дней, оставив меня в холодном доме одну? Мне было тогда десять лет, стерва! Десять лет! И жрать дома было нечего. Если бы не Ксюша, я бы тогда с голоду подохла. Я с пяти лет на тебя батрачу, а тебе все мало. Вместо того, чтобы выцарапать глаза тем, кто про меня такие слухи распускает, ты требуешь с меня деньги? Какая ты мать после этого? Ты никогда меня не защищала, только старалась добить. Из-за того, что ты сама ведешь себя по-блядски, ко мне так и относятся. Только и слышу, что пойду по твоим стопам, что тоже рожу в шестнадцать. За что я должна быть благодарна тебе? За это? Из-за всяких слухов меня выгоняют из школы. Завтра же сходи и напиши заявление, чтобы я могла забрать документы. Слышишь? Завтра же!
Мама стояла в полном ступоре, глядя на меня обалдевшим взором. Рот от крайнего удивления слегка приоткрылся, что ее совершенно не красило. Я только сейчас заметила, что она постарела. Ей всего-то тридцать пять, но выглядит она заметно потрепанной, хотя считает себя неописуемой красавицей.
–Почему тебя выгоняют? —наконец, сообразила она.
Я устало вздохнула:
–Да какая разница? Мне дали понять, что я здесь все равно не доучусь. Надо забрать документы, а без твоего заявления я не могу этого сделать.
Мама замолчала и села на стул, который предательски скрипнул под ней. На ее лице было написано полное опустошение.
Чтобы успокоиться, я решила чем-нибудь занять себя. Спустилась в подпол, набрала картошки и села чистить. Дома оставался кусок сала, на котором я и собиралась приготовить ужин. Мама молча смотрела, как я орудую ножом, потом слабо улыбнулась:
–Какая ты у меня хозяйственная… не то, что я в твои годы. Ничего не умела, только перед зеркалом крутилась…
Ее слова вызвали у меня сильное удивление. Я всегда знала, что она криворукая, но удивлялась, как это ей удалось стать такой, живя в сельской местности. Мама ударилась в воспоминания, вытирая слезы:
–Моя мама всегда говорила мне, что я очень красивая. Одевала меня, как куколку, покупала самое лучшее, что было в магазинах…
Я слушала, как мама рассказывала о своем детстве. Оказалось, что ее родители очень любили и баловали так, что многие осуждающе крутили пальцем у виска. Говорили, что сами испортят девочку тем, что все время заглядывают в глаза и выполняют ее прихоти. Первые звоночки пошли, когда маме исполнилось двенадцать лет. Бабушка тогда заболела, ее пришлось уложить в больницу. Мама не хотела понимать, что после выписки уже не будет так, как она привыкла. Бабушке требовалась ее помощь, но мама убегала из дома, устраивала скандалы и хотела, чтобы с ней продолжали нянчиться. Дедушка уговаривал ее, ругал, но все было без толку. Мама решила, что, раз родители не могут дать ей желаемого, она получит это сама. И начала строить глазки всем особям мужского пола, которые легко клевали на ее миловидную внешность. Чаще всего в приятели ей набивались ребята на несколько лет постарше…