Отрезок пути
Шрифт:
– Отличное название! – усмехаюсь я. И отличная мысль, кстати говоря. Мои ребята тоже, связываясь друзьями через галеоны, в подробности стараются не вдаваться.
– Рад, что тебе нравится, – он тоже усмехается. – Думаю, рассказы от Круциатусе и прочих нововведениях могут выбить из колеи кого угодно.
– Бережешь их нервы?
– Мне плевать на их нервы, – равнодушно возражает Северус. – Однако я заинтересован в успехе их кампании, который представляется мне весьма сомнительным, если оные будут расшатаны.
– Резонно, – признаю я, рассеянно размазывая по столу каплю огневиски.
– Прекрати портить мебель, – одергивает
– Не только, – признаюсь я и, в ответ на его вопросительно поднятую бровь, поясняю: – Еще Дамблдор.
– А с ним что не так?
– Все не так! Сначала эти его блаженные улыбочки, пока мы с ума сходили от беспокойства. Потом эта дурацкая таинственность. Ну, неужели сложно было сказать, как именно Рон может вернуться? Не может же он не понимать, что для нас это важно?
– Не тебе судить директора, – резко возражает Северус.
– Возможно, – раздраженно бросаю я. – Но меня это все бесит. Конечно, я не имею права добиваться откровенности. Но ты, по-моему, вправе рассчитывать на б'oльшую осведомленность. В конце концов, ты жизнью рискуешь! Может же Дамблдор проявлять хоть какое-то уважение! В конце концов…
– Ты ничего не знаешь! – сердито перебивает он.
– Разумеется. Я болван, а ты – гений. Не спорю. Но, Северус, черт возьми, неужели ты не видишь, что он совсем тебя не ценит? С его стороны это просто подло!
– Хватит! – рявкает он и бьет кулаком по столу с такой силой, что из стаканов выплескивается добрая половина содержимого.
Мне приходится прикусить язык. Кажется, я зашел слишком далеко. Но как же меня возмущает такое отношение! Я начинаю думать, что директор гораздо меньше заботится об окружающих, чем полагают его почитатели.
Я молчу, разглядывая свои обломанные ногти. Северус через некоторое время слегка успокаивается, ликвидирует лужу, образовавшуюся на ни в чем не повинном столе, и доливает в оба стакана еще огневиски. Я продолжаю молчать, опасаясь вызвать новую вспышку.
– Как продвигается аппарация? – будничным тоном спрашивает Северус спустя пару минут.
– Прекрасно! – отвечаю я, облегченно улыбаясь. – Джинни и Луна делают успехи, а все остальные уже давно стали настоящими виртуозами. Лауди, правда, бесится, что ему приходится торчать там с нами. В конце концов, Выручай-комната все контролирует. Все-таки это поразительно, что она так мне помогает. Что бы там не говорила Хелли, я не очень понимаю, чем заслужил такое отношение.
– Хочешь узнать ее историю?
– Выручай-комнаты? Конечно, хочу! А ты ее знаешь?
– Пока нет, – с легкой улыбкой отвечает Северус. – Распределяющая Шляпа сегодня хотела мне ее рассказать, но я решил дождаться тебя. Подожди секунду.
Он уходит в кабинет и через несколько секунд возвращается, неся в руках Шляпу, которая громогласно выражает свое возмущение тем, что ее сбили с рифмы и куда-то волокут. Северус не обращает на нее ни малейшего внимания.
– Расскажи о Выручай-комнате, – просит он, водрузив головной убор на стол.
– Хм… Выручай-комната – дивный островок блаженства и безмятежности средь безграничного океана хаоса, лжи и…
– Можно нормальным языком?
– Разумеется, господин директор, – говорит Шляпа. – Как вам известно, Гриффиндор… хм… что это я болтаю?.. Что вам вообще может быть известно?.. Итак, по порядку, – она делает театральную паузу, откашливается
Я слушаю Шляпу, затаив дыхание. Просто удивительно, сколько интересного от нее можно узнать! Да, она, конечно, здорово раздражает, когда принимается читать стихи или петь, но это вполне можно выдержать.
– Рассудительная Хельга, – продолжает меж тем Шляпа, – предложила вместо комнаты желаний, какой ее изначально видел Годрик, создать комнату необходимости. Она мотивировала это тем, что людям свойственны необдуманные желания, исполнение которых не принесет ничего хорошего – причем не только окружающим, но и им самим. Кроме того, некоторым индивидуумам также свойственна жестокость, злоба и мстительность, и с этим тоже, по ее мнению, нельзя было не считаться. Сообразительная Ровена смекнула, что комната должна быть достаточно разумной для того, чтобы уметь отличать желания от потребностей. Кроме того, она предложила сделать ее независимой от пространства и способной перемещаться по школе, чтобы повысить эргономичность и обойти закон Гэмпа. Расчетливый Салазар ценой неимоверных усилий сумел избавиться от практически неизбежной привязки ко времени. Поначалу никто не понял, зачем это нужно, и ему пришлось потратить немало времени на объяснения. Он сказал, что это позволит Выручай-комнате проявлять некоторую гибкость в отношении собственных правил, в том случае, если в будущем это принесет пользу. Так он аргументировал свою мысль.
– И что же в действительности он задумал? – заинтересованно спрашивает Северус.
– Мне он об этом не сообщал, – усмехается Шляпа. – Однако я полагаю, что он намеревался найти способ проскользнуть в будущее. Его не слишком устраивало время, в котором он жил. Успехом его затея не увенчалась, но озвученных целей добиться удалось. Возможно, я заблуждаюсь на его счет, и он в действительности даже не думал ни о чем ином.
– Едва ли ты заблуждаешься, – фыркает Северус. – По-моему, это вполне в его духе.
– Вы правы, господин директор, Салазар был очень эксцентричным человеком, – соглашается Шляпа и продолжает: – Сошлись Основатели в одном – ключом для Выручай-комнаты должен быть мотив. Следовательно, если потребностью человека является убийство или иное насилие, она не появится. Кроме того, они пришли к выводу, что демонстрировать полную силу своим посетителям комната не должна, поэтому каждый видит только ту часть ее возможностей, в которой испытывает необходимость, – она неожиданно хихикает и тут же поясняет свою реакцию: – Годрик же всегда мечтал именно об исполнении желаний, и все эти условности и оговорки его жутко раздражали. Поэтому после того, как работа была окончена, он вложил в Выручай-комнату способность демонстрировать истинным гриффиндорцам, чьи мотивы соответствуют правилам, все свои возможности…