Отрезок пути

Iris Black

– Хм… – переход слишком резкий, и несколько секунд я не знаю, что сказать. – Тебя поздравить или посочувствовать?

– Ни то, ни другое, – хмуро отвечает Джинни. – Он оказался настоящим занудой. И я теперь встречаюсь с Дином.

– Джинни…

– Не говори ничего, – она предупреждающе поднимает руку. – Дин мне нравится, и я ему тоже. Он отличный парень, и даже не спорь!

– Да я и не собирался спорить, – возражаю я. – Но тебе не кажется, что…

– Нет, не кажется, – сердито перебивает она. – И вообще, это не твое дело!

– Тогда зачем ты мне об этом рассказываешь? – задаю я резонный вопрос. – Если не хочешь ничего слышать?

– Не знаю, – вид у Джинни совсем несчастный. –

Он мне, правда, нравится. Если бы не дурацкое ощущение, что все это совсем не то…

– Я был бы рад что-нибудь тебе посоветовать, но ты же сама понимаешь, что это бесполезно, – честно говорю я, надеясь, что она поймет меня правильно.

– Знаю. Я и не прошу совета. Мне просто нужно поговорить с кем-то, кто меня понимает и не считает глупой маленькой девочкой.

– На меня можешь рассчитывать в любое время, – заверяю я, и тут мой взгляд падает на ее наручные часы. Без четверти восемь… он меня убьет… – Джинни! – я вскакиваю. – Прости, но мне надо бежать!

– Куда? – недоуменно спрашивает она.

– Потом объясню, прости! – уже на бегу кричу я. Надеюсь, объяснять придется не слишком подробно.

Бегом от озера… через двор… дальше вестибюль… вниз по лестнице… снова вниз… по коридору…

В дверь я чуть ли не лбом ударяюсь. Смотрю на часы. Успел, слава Мерлину! Пытаюсь пригладить взъерошенные волосы и стучу.

– Лонгботтом, за вами гнались? – интересуется Снейп, внимательно рассматривая мою взмыленную физиономию.

– Нет, сэр, я просто опоздать боялся, – объясняю я, пытаясь выровнять дыхание.

Он закатывает глаза, качает головой и жестом предлагает мне зайти.

– Сядьте и отдышитесь, – приказывает он, когда мы проходим в лабораторию. – Смотреть на вас тошно.

Я послушно усаживаюсь в кресло и расслабленно улыбаюсь. Наверное, это странно, но мне здесь хорошо. В этой пропахшей зельями лаборатории, в этом кресле и с чашкой чая в руках. Без чашки, впрочем, тоже неплохо. И даже в кабинете мне нравится, несмотря на неприятных существ, обитающих на полках. В банках. И с глазами. Он все равно не настоящие. То есть, может быть, и настоящие, но не ингредиенты ни разу. В кабинете он только те ингредиенты держит, которые для уроков нужны. А остальные в лаборатории хранит, чтобы под рукой были. А если редкие или опасные, которые требуются нечасто, то прячет подальше. А те банки, что в кабинете расставлены на виду у всех, разве что для устрашения служат, и, наверное, не ст'oят и ломаного кната. И шарахаться от них просто глупо.

– Как прошел сегодняшний экзамен? – спрашивает Снейп, когда я прихожу в себя настолько, что могу не только пить чай, но и отвечать на вопросы.

– Не знаю, сэр, – я вздыхаю. – Честно говоря, не уверен.

– Какое зелье вам досталось?

– Костерост, сэр, – отвечаю я.

– Выходит, я не напрасно иногда подключаю вас к его приготовлению, – усмехается Снейп. – Полагаю, проблем не возникло?

– Вроде бы нет.

– А что с теорией? – продолжает расспрашивать он.

– Ну, вопросы сложные были, сэр, – говорю я. – Например, об Оборотном зелье. Я еще упомянул устаревший вариант, в котором используется кровь.

– Правильно сделали, – кивает Снейп, – это может принести дополнительные баллы. Какие еще различия?

– Не обязательно использовать шкурку именно бумсланга. Подойдет любая змея, даже неядовитая. А запретили его из-за крови, поскольку получить ее сложнее, чем ногти или волосы. Не все соглашались сдавать ее добровольно.

– Надо же, какая изящная формулировка, – он снова усмехается. – Если вы так и написали, экзаменаторы будут в восторге.

Интересно, я когда-нибудь научусь понимать, когда он издевается, а когда просто подтрунивает? Вот сейчас,

например. Я глупость сказал или нет? Сложный он все-таки человек.

– Еще был вопрос об Успокоительной настойке, – продолжаю я, решая не обращать внимания на его остроумие, – и о Сонном зелье. И даже о Перечном, хотя это, по-моему, каждый знает.

– Насколько я понимаю, у вас не возникло особых затруднений?

– В общем, нет, сэр, – отвечаю я, чуть подумав. – Но ведь это еще не значит, что я все написал правильно.

– Не думаю, что у вас есть причины для беспокойства, – замечает Снейп. – Впрочем, если хотите, можете подробно рассказать, какие были вопросы, и что вы на них ответили.

Я представляю, как снова сдаю СОВ по зельеварению, и мне становится нехорошо. Нет, я, конечно, хочу узнать результат, но чтобы еще раз на все эти вопросы отвечать… Да и ему едва ли подобное времяпрепровождение удовольствие доставит, а мне сейчас нельзя его злить.

– Спасибо, сэр, но, наверное, не ст'oит, – отказываюсь я. – Мне и так хватило. Все равно уже ничего не изменить.

– Дело ваше, Лонгботтом, – равнодушно говорит он, пожимая плечами.

Несколько минут мы молчим. Я стараюсь пить чай как можно медленней, поскольку не уверен, что он предложит мне еще. Скорее уж уйти предложит. А этого я пока не хочу. Совсем наоборот. Я нервно тереблю рукав мантии и пытаюсь придумать, как лучше начать разговор, тема которого занимает мои мысли уже давно.

– Лонгботтом, если вы что-то хотите спросить, то спрашивайте, – прерывает паузу Снейп. – Сил уже нет слушать ваше сопение.

– Сэр, я хотел… – я сглатываю комок, – хотел попросить вас… то есть спросить… то есть…

– То есть вы сами не понимаете, чего хотите, – резюмирует он, выслушав мой бессвязный бред.

– Да, сэр… то есть, нет сэр… я просто хотел… – я краснею и замолкаю.

– Лонгботтом, может быть, вы уже скажете, в чем дело? – раздраженно спрашивает Снейп. – Ваше бормотание начинает утомлять.

– Можно я буду иногда приходить к вам в следующем учебном году? – наконец, решаюсь я.

Он молчит не меньше минуты. Не выдержав, я поднимаю глаза и сталкиваюсь с его удивленным взглядом.

– Зачем вам это? – задает он вопрос, на который я не могу ответить даже самому себе. – Экзамен вы сдали, в мой класс, судя по всему, попадете. Что вам еще нужно?

– Не знаю, сэр… то есть знаю, но не знаю, как объяснить, – я ожидаю едкого комментария, но он, как ни странно, молчит, и смотрит на меня выжидательно. – Просто мне с вами почему-то спокойно. Знаете, когда я был маленьким, я вообще не знал, что такое покой. Со мной постоянно что-то случалось – я был просто магнитом для неприятностей. К тому же, меня везде поджидали ловушки. Мои родственники… они очень хотели, чтобы я как можно быстрей стал волшебником, и постоянно пытались меня спровоцировать. Дед не одобрял такой подход, и после его смерти я даже из комнаты выходить боялся… – сам не понимаю, зачем я все это ему говорю. Зачем даю такой повод для веселья. Но я действительно не знаю, как объяснить. – И я никак не могу оправдать их ожидания, понимаете? Они ждут – а я не могу. Но все их ожидания – это только название. Требуя от меня каких-то достижений, они как будто заранее знают, что ничего не выйдет. А вы… если вы говорите, что я что-то могу, то вы действительно в этом уверены. А когда советуете даже не пытаться – это констатация факта, а не желание подчеркнуть мою никчемность. Ну, мне так кажется. И вы… вы говорите правду. То, что думаете. И ничего не ждете. Наверное, вам просто все равно. Но это неважно, – я вцепляюсь в подлокотники кресла. Мерлин, что же я несу?! – Сэр, я понимаю, что надоел вам за этот год. Но если хотя бы иногда, когда у вас будет время…