Отрезок пути
Шрифт:
– Со мной так и было в детстве, сэр, – тихо говорю я. – Я терялся, когда попадал во все эти ловушки.
– Вы опять передергиваете, Лонгботтом, – недовольно морщится Снейп. – На вашем месте растерялся бы и Годрик Гриффиндор, будь он семилетним ребенком. Детей обычно так не воспитывают, хоть это и может показаться вам странным.
Возможно, он и прав. В Министерстве я не чувствовал себя таким уж растерянным. И в кабинете Амбридж тоже. Только полет на фестрале меня едва с ума не свел, но тут уже магия не при чем.
– Продолжим, –
– Рейвенкло, сэр, – отвечаю я, не скрывая удивления.
– Вот именно. Если вам интересно, этот человек до сих пор жив. Перебрался к магглам и живет припеваючи.
– А чем он занимается?
– Пишет детские сказки, пользующиеся, между прочим, исключительным успехом – у магглов, разумеется, – усмехается Снейп. – Воображение, как вы, вероятно, заметили еще на прошлом занятии, – отличительная черта рейвенкловцев. Стихия – воздух – говорит сама за себя. Их магии для гармоничного развития необходимы постоянные изменения и новые впечатления. Причем, неважно, где именно волшебники их получают: в книгах или же на собственном опыте. Исходя из этого, представителей факультета Рейвенкло, как правило, очень непросто удивить.
Я вспоминаю Луну. А ведь и правда – точная характеристика.
– Ну, и, наконец, Слизерин, – Снейп с самодовольным видом откидывается на спинку кресла. – Стихия – вода. Здесь важен контроль, поэтому мы, так сказать, строим плотины. Пожалуй, только слизеринцы могут с раннего детства сознательно пользоваться и управлять своей магией, еще не имея волшебной палочки. Более того, даже магглорожденные волшебники, которые ничего о магии не знают, нередко оказываются способны ее контролировать.
– Магглорожденные? – от неожиданности я чуть не роняю чашку.
Снейп негромко смеется и смотрит на меня снисходительно.
– А вы как думали, Лонгботтом? Что только у чистокровных волшебников и полукровок может быть подобный тип магии?
– В Слизерине учатся полукровки?
– Ну, это уже не смешно, в самом деле, – он качает головой, очевидно, удивляясь моей тупости. – Разумеется, учатся. В противном случае, полагаю, меня бы здесь не было.
– Я думал, что вы чистокровный волшебник… – удивленно говорю я.
– Лонгботтом, вы меня скоро разозлите, – предупреждает Снейп. – Вы ведь принадлежите к старинному магическому роду, так?
– Да, сэр.
– И наверняка знаете наизусть свое генеалогическое древо?
– Да, сэр, но…
– И истории других чистокровных семей тоже наверняка изучали?
– Да, сэр.
– И хоть раз, хоть где-нибудь вы видели мою фамилию?
–
– Гарантия, Лонгботтом, и вам это прекрасно известно, – нетерпеливо перебивает он. – Чистокровных семей в Британии не так много, все в той или иной степени друг с другом в родстве.
Он, конечно, прав. Странно, что я раньше об этом не задумывался. Странно, что я вообще спросил. Если уж Волдеморт – полукровка, о чем тут вообще говорить можно?
– А по линии матери вы… – я не думаю, что он скажет, но уж очень любопытно.
– Принц, – отвечает Снейп. – Уверен, что эта фамилия вам знакома.
– Знакома, сэр, – киваю я. – Мы даже с вами в очень дальнем родстве, по линии бабушки.
– Как и со многими другими, – он равнодушно пожимает плечами. – Не желаете вернуться к теме?
– Желаю, сэр. Извините. Просто магглорожденные слизеринцы выбили меня из колеи, – я подавляю смешок. – Но ведь они там не учатся?
– Нет, – подтверждает Снейп, и на его лицо набегает тень. – Их распределяют на другие факультеты.
– Жаль, наверное, – задумчиво говорю я. – То есть если бы всех распределяли, как надо, многих проблем бы не было.
– Бесспорно, – сухо соглашается он. – Но вернемся к Слизерину. Итак, я говорил о контроле. Неудивительно, что он нередко распространяется не только на магию, но и на всю остальную жизнь. Собственно, этот факультет отличает направленность на результат. Это необходимое условие для дальнейшего развития.
– Но ведь все стремятся к лучшему результату, сэр!
– Да что вы говорите? – притворно удивляется Снейп. – Тогда вы, несомненно, сможете объяснить мне, чего конкретно хотели добиться, размышляя, с какой стороны лучше подходить к Зубастой герани.
– Ну…
– Вот именно. Вы не знаете. Я же, изменяя рецепты зелий и разрабатывая новые, всегда могу точно ответить, какие цели преследую и зачем.
Возразить на это мне нечего. Он опять прав. Интересно, он вообще когда-нибудь бывает неправ? Если и да, то я об этом вряд ли узнаю.
– Сэр, а почему все так? Почему Шляпа поет о храбрости гриффиндорцев и хитрости слизеринцев, если дело совсем не в этом? – спрашиваю я.
– Вероятно, потому, что среди гриффиндорцев много безрассудных и смелых, а среди слизеринцев – целеустремленных и хитрых, – ухмыляясь, отвечает он. – Видите ли, тип магии самым тесным образом связан с темпераментом человека, и вместе они, как нетрудно догадаться, во многом определяют характер. Стремление к стрессовым ситуациям порождает любовь к риску и, как следствие, некоторое безрассудство. Нацеленность на результат приводит к умению извлечь практическую пользу из любой ситуации. Потребность в стабильности заставляет тщательно и методично работать. А жажда новых впечатлений – много читать и изучать окружающий мир. В большинстве случаев все так и есть. Но, конечно, не во всех.