Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
Зазвонил мобильник, на экране высветился номер Капитана:
— Ара, ты быстро! Значит так, — не давая ей вставить не слово, говорил он, — слушай меня очень внимательно. Это — проверка на доверие. Наша вторая база очень секретная, попасть в неё можно при одном условии — нужно верить. Посмотри вниз, что ты видишь?
— Ничего, — ответила она, — сто пятьдесят метров пустоты и вода.
— Ха! На самом деле это не так! Ты смотришь на нашу базу! Я тебя кстати, прекрасно вижу, у тебя по-моему грудь выпала из выреза…
Арина дёрнулась, проверила грудь, а Прад залился истерическим хохотом:
— Так
— Прад, я многого, безусловно, не знаю, но невидимая база под мостом — вам не кажется, что это перебор?
— Не кажется! Тем более, что больше безопасных мест для нас в городе не осталось! Я всё тебе позже объясню — давай, перелезь через перила и шагни, мы ждём.
— Прад, со мной Мирон…
— Это была плохая новость, хотя сегодня у нас день плохих новостей… Одной больше, одной меньше! Оставь его наверху — пусть ждёт…
— Капитан, я не могу его бросить, — Арина посмотрела на Домового. Он выглядел таким одиноким, жалким — сгорбился, отвернулся, — он хороший. Вы знаете, я за сегодня многое поняла — мы слишком плохо с ним обошлись, вот он и отплатил той же монетой… Такие уж у него правила… Мирон пойдёт с нами. — Она чуть-чуть помолчала и добавила от всей души, — Мирон теперь мой друг…
В трубке была тишина — связь давно прервалась.
Арина тяжело вздохнула, никого не стесняясь, задрала юбку, перелезла через перила, замерла на краю пропасти:
— Мирон, сначала я, а потом сразу ты прыгай! Покушаем на базе конфет, я что-то так сладкого захотела! Уф, страшно!
Домовой обернулся к ней, ей почудились в его глазах слёзы. Арина ещё раз глянула на реку:
— Будь, что будет! В конце концов, как ты говоришь — единожды живём! — она замерла в последний раз, — спасибо тебе Мирон за всё, ты меня сегодня многому научил, я тебе искренне благодарна!
Арина зажмурилась, поглубже вдохнула, подняла ногу, чтобы сделать шаг в пустоту…
— НЕЕЕТ!!! — закричал Домовой, — НЕЕЕТ!!! Не делай этого!!! Быстро, слышишь, быстро перелезай обратно!!! Скорее, поспеши, давай-давай!!! Ну же! Я здесь, иди ко мне!!! Вот так…
Она, ничего не понимая, вернулась на безопасное место — за опорами. Домовой плакал — теперь в этом не было сомнений. Горючие слёзы потоком бежали по его заросшему лицу, путались в богатой, но растрепавшейся бороде. Он не останавливаясь всхлипывал, во все глаза посмотрел на неё, а потом прыгнул в руки, прижался крепко-крепко, как маленький ребёнок, потерявшийся в магазине, и вдруг нашедший маму. Арина прониклась к нему необычаемым теплом, погладила. Теперь она поняла природу связи Домового и его Хозяина, как бы глупо это не звучало — но они привязывались к людям, с которыми живут, как собаки. Влюблялись навсегда, до самого конца.
Мирон рыдал, повторяя сквозь слёзы:
— Это я, это я во всём виноват! Это я, понимаешь? Я… Я… Я… Больше никто! Я виноват! Ты такая хорошая! А я очень плохой, очень! Виноват! Виноват! Плохой Домовой! Недостойный
Слёзы текли всё сильнее, Домовой весь трясся, пытался стукнуть себя по голове. Арина решила, что у него начинается истерика. Она подняла его перед собой — он оказался, гораздо тяжелее, чем могло показаться, встряхнула:
— Мирон, успокойся, я тебя не понимаю, объясни, что ты произошло?
— Я виноват, очень-очень! — он немного успокоился, но продолжал плакать, обмяк, — Я — это всё я! Не было никаких звонков, никто тебе не звонил… Не было нападения на базу, никого ты не убивала… Я сам всё придумал, чтобы Костик, чтобы ты пошла и помогла — я то один никак… Обманул! А Костик — хороший малец, запутался он… Увидел, что ты без амулета — вот и решил и обманул, навёл морок… А потом решил — концы в воду… А сейчас не могу… Я жеж не знал, что ты такая… Такая славная, такая добрая! Сердечная… Всё придумано… Всё-всё… Ложь! Ложь и обман! Я виноват! Нет мне прощения!
Домовой вырвался из её рук, ловко взобрался по перилам, а перед тем как прыгнуть, обернулся, совсем беззащитный — одинокий, неуклюже вытер слёзы:
— Прости, если сможешь, а не простишь — правильно сделаешь… Прощай.
— Приказываю тебе: замри! — с силой крикнула Арина.
Мирон окаменел.
Арина медленно подошла, снова взяла его на руки, прижала к груди, улыбнулась по-доброму, вытерла слёзы со щёк Домового, села вместе с ним прямо на асфальт:
— Пообщей мне, что не будешь вырываться…
Он не мог даже моргнуть, но что-то изменилось в его лице, она поняла — пообещал.
— Отомри…
Никогда прежде ей не доводилось видеть ни в одних глазах столько искреннего раскаянья. Арина засмеялась сквозь собственные слёзы, прижала его, как в детстве прижимала любимого плюшевого медведя:
— Ох, Мирон, Мирон…
— Прости меня, если сможешь, я больше никогда в жизни, ни за что…
— Да, знаю я — можешь не говорить… Мирон, я ведь сразу всё поняла, ну почти сразу… Когда Прад меня разбудил, он сказал "пожалуйста приезжай" — настоящий Прад под дулом пистолета не сказал бы мне "пожалуйста". Потом череда совпадений со звонками — стоило мне попасть в тупик, как тут же звонил Капитан и направлял — кем бы он ни был, такое ему не по силам, а окончательно я догадалась уже в бункере, когда увидела тебя и Костика… Вот так. — Она ещё раз погладила его.
Домовой перестал даже всхлипывать, смотрел на неё, как смотрят люди, которые вдруг видят очень нужную им, давно разыскиваемую вещь в соседнем магазине, давно отчаявшись найти ее, где бы то ни было.
— И ты всё знала? И когда ехали сюда? И когда лезла через перила?
— Угу, конечно, знала…
— Не понимаю… Зачем рисковать собой?
— Понимаешь, мне ещё бабушка говорила: "Зря, Аринка, ты веришь людям — мало хороших людей, тяжкого тебе придётся", но я такой уж родилась — верю, что в каждом человеке есть добро. И я с первого взгляда, там — в старом доме, поняла, что ты добрый, просто одинокий, брошенный всеми… Я стояла на мосту и ждала — неужели ошиблась, неужели ты не остановишь меня и, как видишь — не ошиблась!