Отрок (Части 1-6)
Шрифт:
– Кхе! Понял, Илюха?– Взбодрился дед.– Наука! Где-сунь-хренизация называется.
– О как!– Изумился обозник.
– А ты думал!– Дед приосанился.– У нас все серьезно!
– Ну, если наука… тогда оно, конечно…
– Или ты Бурея обнес и себе больше половины оставил?– Поинтересовался дед.
– Ну да, его обнесешь!
– Тогда доставай золотишко.
Илья в третий раз полез за пазуху.
"Да что, у него там чемодан, что ли?"
– Вот, Корней Агеич. Примешь за двадцать кун?
На ладони у Ильи лежали две золотые монетки с арабскими закорючками.
"Динары. Что-то
Дед взвесил монеты в руке, попробовал на зуб, внимательно оглядел, потом вынес вердикт:
– Сойдет!
"Д-а-а, похоже, цены тут определяют на глазок: плюс - минус трамвайная остановка".
– Давай-ка Илюха, пойдем, все же в дом, надо твою покупку обмыть, да и к ужину… Кхе, подготовиться.
– Ой, Корней Агеич, да не надо… - Снова засмущался Илья, но дед обхватил его за плечо и повлек в сторону крыльца.
Мишка огляделся, нашел взглядом разговаривающих Роську и Первака.
– Роська! Подойдите сюда, оба!
– Чего, Минь? Ой, погоди-ка, дай я тебе кровь сотру.
– Пустяки, царапина, подсохла уже, не трогай.
– Одежду закровянишь, потом стирать.– Роська извлек откуда-то чистую тряпочку и принялся осторожно отирать кровь с Мишкиной щеки…
– Ладно, ладно, хватит уже.– Мишка отвел Роськину руку с тряпочкой.– Слушай, поговорить надо. Где бы нам устроиться?
– А пошли в конюшню, там сейчас нет никого.
– Идите, я - за вами. Придумай там, чтобы посидеть, а то я уже все руки костылями отмотал.
Собственно конюшни, в привычном понимании человека более поздних веков, на подворье у сотника Корнея не было. Архитектурная мысль XII века до таких изысков еще не развилась. Был просто навес, под которым ставили лошадей, да несколько жердей, не дававших им разбрестись. Но даже это было роскошью: в большинстве семей скотину вообще держали в загонах под открытым небом.
Мишка, конечно же знал устройство конюшни по кинофильмам и телепередачам, но в натуре ни одной конюшни не видел. Хлев видел, и не однажды, но наиболее сильное впечатление от этого сооружения было не столько зрительным, сколько обонятельным, поэтому аргументация для обоснования необходимости строительства жилья для скотины, у него в голове все как-то не складывалась.
"Что будете делать, сэр? Первое впечатление у Первака о Вас уже сложилось. Причем, весьма, пардон, нелестное: легкомысленный болтливый барчук, внук боярина-самодура. А нужен Вам это парень позарез. С его-то неюношеской серьезностью, умением брать на себя ответственность за других, наверняка имеющимся среди куньевской молодежи авторитетом…
Прежде всего, сэр, не комплексовать! Он видел перед собой пацана, своей дурью спровоцировавшего скандал. Пацана, которого пришлось защищать от глупой девки. Позорище, блин: старшину Младшей стражи девка граблями побила. Не комплексовать! Вон они оба уже устроились и на Вас, сэр, пялятся. Выход только один: противопоставить образу раздолбая-барчука иной образ - более сильный и, с точки зрения Первака, привлекательный, лучше всего, совершенно неожиданный. В запасе имеется только одна матрица - старшина Младшей стражи. Ее и используем.
Фу-х, дотащился, наконец. Достали эти костыли… Всё, работаем. Пацана задвигаем, Михаил Андреевич Ратников, Ваш выход! Девочки, на сцену, блин!".
– Василий, зачем врал?– Первым делом спросил Мишка своего крестника.
– Я не врал! Просто сказал, что подтверждаю!
– Не выкручивайся, Василий,воину невместно. Ты сказал, что все видел.
Роська неожиданно набычился и повысил голос.
– А ты рабом был, знаешь, что это такое? Я был! И не хочу, чтобы его, как меня тогда… Соврал! И еще совру! Можешь делать со мной, что хочешь!
"Ну, ну. Еще рубаху на груди рвани, жертва эксплуатации. До чего же любит русский человек своими бедами глаза другим колоть. В сущности, психология нищего, выставляющего напоказ язвы и увечья. Но нищего агрессивного - свои беды преподносят, как упрек остальным. Будем отучивать, достоинство начинается с самоуважения".
– Что справедливости взыскуешь - добро. Хвалю. Но средство ты выбрал негодное. Слово воина - золотое слово, поэтому воину верят без доказательств. А кто сомневается, повинен подтвердить свои сомнения с оружием в руках - на Божьем суде. Только так, и никак иначе. Будешь уличен во лжи хоть раз, верить тебе не станут никогда, И оружием ничего не докажешь - твой вызов просто никто не примет. Надеюсь - понял и повторять не придется.– Мишка сделал паузу, пытаясь понять, как его слова подействовали на Роську. Ничего не понял и продолжил: - Теперь о рабстве… Забудь. Забудь навсегда, как будто не было.
– Такое забудешь!
– Хочешь жить - забудешь. Воин и раб - вещи несовместные, в одном человеке не уживаются. Не сможешь выдавить из себя по капле раба, убьют, если не в первом бою, то в третьем или в пятом. Или на поединке. Примета верная и оправдывается всегда. Феофана помнишь?
– Помню, а что?
– Он сейчас нарочитый человек, ближник епископа. А в молодости, так же, как и ты, в ничтожестве пребывал. Был холопом у боярина - ныне настоятеля нашего отца Михаила. Выбрался наверх, но раба из себя вытравить не смог. Стоит заговорить с ним властным тоном и показать, что ты выше его - дает слабину. Даже у меня получилось, и в этот момент я мог зарезать его, как куренка. Хочешь быть воином, забудь, что был рабом. Надеюсь, и это ты тоже правильно понял.
Краем глаза Мишка старался следить за реакцией Первака. Тот слушал. Не "разинув рот", но внимательно. Очень внимательно. Глаза его все время перескакивали с Мишкиного лица на Роськино и обратно.
– А теперь соединим то, что я сказал, в одно. Вранье - свойство раба. Раб врет, чтобы отлынивать от работы, раб врет, чтобы избежать наказания, раб вынужден врать, потому что не может защитить себя иным способом. Воин же способен защитить не только себя, но и других - оружием. Ему ложь не требуется.