Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Второй дом стоял параллельно первому, но несколько дальше от ворот, оттуда доносилось залихватское пение, слов было не разобрать, мотива тоже - певцы, надо полагать, почитали главным достоинством исполнения громкость, потому и не знали, что происходит снаружи. Тридцать глоток, выдававших лихое "Э-эх!" в начале каждой второй строки, способны были заглушить любой шум.
Мишка глянул в проход между домами - Первак осторожно шел по крыше сарая, видимо не очень прочной, и рукой подавал знак своим перелезать через тын, значит, в задних стенах домов окон не было.
– Дмитрий, ставь своих против двери того дома, никого не выпускать!
Слева раздался треск - Немой,
"Блин, Филька так же стоял у дома Устина и только случайно жив остался, о чем думают? Наставники, мать их…".
Первак уже соскочил на землю, за ним еще двое из его десятка. Мишка сместился вправо и глянул в проход между вторым домом и амбаром, пристроенным к тыну. Десяток Первака продолжал перебираться через тын на крышу сарая, а потом спрыгивать на землю. Внезапно, под одним из отроков с треском провалилась крыша и он с громким криком ухнул внутрь. Остальные торопливо поспрыгивали на землю, и Мишка жестом указав им на окошко, направился к входу во второй дом. Там продолжали драть глотки и, судя по звукам, войдя в раж, топали ногами и колотили кулаками по столу - веселье было в самом разгаре.
Мишка было собрался подняться на крыльцо, но Дмитрий удержал его за плечо и, склонившись к уху, негромко сказал:
– Невместно старшине, на то отроки есть.
Очень захотелось вырваться и послать Митьку, куда подальше, но пришлось сдержаться - о том же самом, после подавления бунта, толковали и Нинея, и Алексей, и дед. Мишка, все-таки, дернул плечом, но сказал не то, что вертелось на языке:
– Тогда командуй, пока там не опомнились.
Дмитрий произнес только три слова:
– Капрал Федор, вперед.
Пятеро отроков, двинулись к крыльцу. Федор встал так, чтобы не загораживать дверной проем и ухватился за ручку двери, его четверо подчиненных расположились по сторонам, чтобы стрелять в сени под разными углами. Внезапно дверь распахнулась, чуть не ударив Федора, и изнутри выскочила хохочущая девка, за ней, тоже похохатывая, перся молодой стражник. Девка проскочила мимо Федора и изумленно остановилась, глядя на отроков второго десятка, наставивших на нее самострелы, стражник же успел отреагировать на открывшееся зрелище только поднятием бровей и раскрытием рта, после чего приклад федорова самострела врезался ему в голову.
Девка, кажется, собралась завизжать, но удар прикладом в спину сбросил ее с крыльца прямо под ноги отрокам второго десятка. Почти одновременно с этим, из дома раздался пронзительный крик, а пение смолкло, сменившись продолжительным грохотом, словно с опрокинутого стола валилась посуда, а вскакивающие люди роняли лавки.
Кто- то толкнулся в дверь изнутри, но выйти помешало тело оглушенного Федором "бойца". В сенях что-то крикнули командным голосом и послышалась какая-то возня.
"В сенях окон нет, сейчас накопятся там и…".
– Второе капральство!
– раздалась команда Дмитрия.
– Сквозь стену! Бей!
Стены сеней были не бревенчатыми, а жердяными, пять болтов, выпущенных с расстояния в три-четыре шага, пробили их и ушли внутрь. Из сеней послышались крики и ругань, которые тут же перекрыл громкий командный голос:
– Разом!
От дружного удара изнутри, левая боковая стенка сеней выгнулась и затрещала.
– Первое капральство! Бей!
– скомандовал Дмитрий.
Болты снова начали дырявить стенку сеней, но там не умолкал
– Поддается! Еще раз! Дружно!
Стенку выперло так, что несколько жердей с хрустом надломилось. Мишка хотел остановить Дмитрия, но тот, дождавшись, того, что большинство опричников второго десятка перезарядили оружие, снова подал команду:
– Бей!
"Блин, без толку! Сейчас они стенку вынесут, а у нас самострелы разряжены!".
Так и вышло - жердяная стенка изобразила собой картину "взрыв на макаронной фабрике" и наружу, спотыкаясь о жерди и об упавших сослуживцев, посыпались журавлевские "бойцы". Мишка выстрелил в здоровенного детину с обнаженным мечом в руках, сумевшего удержаться на ногах, и рванул рычаг самострела. Радом с головой свистнул болт, выпущенный кем-то из отроков Первака, стоявших у окна дома.
"Едрит твою, друг друга перестреляем!".
Мишка, уходя с линии огня, метнулся влево, прижался к стене хозяйского дома и торопливо наложил болт. Второй десяток, не дожидаясь команды, тоже сместился влево, ребята, уперев самострелы в землю давили на рычаги, но "бойцы" уже поднялись на ноги и размахивая мечами кинулись в разные стороны. Если бы они, так же дружно, как вышибали стенку сеней, навалились бы на ребят, дело кончилось бы скверно - самострелы у большинства были разряжены, но тот, кто командовал в сенях, молчал, может быть, был убит первыми же выстрелами. Часть "бойцов", рванула за хозяйский дом, а еще трое развернулись в сторону отроков Первака, стоявших под окном. Одновременно вылетела сорванная с петель дверь сеней и на крыльцо выскочили еще трое "бойцов" с обнаженными мечами. Среди них оказался и обладатель командного голоса, он мгновенно оценил обстановку и указав оружием влево от себя приказал:
– Туда! Быстро!
Отроки явно растерялись - у большинства самострелы были разряжены, а противник разбегался в разные стороны, такая ситуация на тренировках ни разу не проигрывалась. Понимая, что дело идет даже не на секунды, а на доли секунд, Мишка заорал в полный голос:
– Кинжалы!
Нет, три месяца тренировок не пропали даром - десяток стальных клинков сверкнул в воздухе, поражая бездоспешных "бойцов", еще один десяток… и противник исчез из виду. Трое "бойцов скрылись за углом хозяйского дома, но на противоположной стороне находился десяток Роськи - можно было не беспокоиться. Из троих, соскочивших с крыльца, за угол сумели свернуть только двое - обладателю командного голоса Мишка, все же успел всадить болт между лопаток. Дальше на их пути стояли минимум пять отроков из десятка Первака - с двоими они должны были справиться.
Хуже обстояло дело с левой стороны второго дома - туда побежал только один боец, но у троих ребят, стоявших под окном самострелы не были готовы к бою. Мишка торопливо перезаряжая самострел, с бессильным отчаянием наблюдал, как ражий детина рубанул одного из отроков мечом, снес корпусом двоих оставшихся и скрылся за углом. Правда, почти мгновенно, он вывалился обратно, согнувшись пополам и держась руками за простреленный живот - нарвался на кого-то из ребят Первака.
Вокруг защелкали самострелы - опричники остервенело добивали раненых "бойцов". Мишка перебежал вправо и глянул за угол, куда скрылись двое соскочивших с крыльца - оба лежали на земле - один неподвижно, другой, хрипя и хватаясь рукой за хвостовик болта, торчащий из его груди. Что-то здесь показалось Мишке неправильным, но думать было некогда - надо было выяснить, как обстоят дела у Роськи, пришлось опять бежать.