Отрок. Покоренная сила (Часть 5-6)
Шрифт:
Книга третья. Покоренная сила
Часть 1
Глава 1
Выехав из Нинеиной веси с утра, Мишка с Роськой подъезжали к Ратному уже далеко за полдень. Накормленные Роськой щенки затихли в корзине, перестав возиться и попискивать, Мишка пригрелся около их пристанища, удобно пристроенная раненая нога не беспокоила, и старшина Младшей
Рыжуха, умнющая скотина, почувствовав расслабленность седоков, не перешла на шаг, а по-прежнему топотала рысцой, но темп выбрала такой, который был удобен ей, а не задавался седоками. Дорога подходила к концу, вот-вот в просвете между деревьями должен был появиться ратнинский тын. Вдруг впереди, заставив Мишку с Роськой разом вздрогнуть, раздался отчаянный женский вопль. Через пару секунд, еще один.
— Что такое? А ну-ка, наддай!
Роська понукнул Рыжуху, но до того, как сани выкатились на берег Пивени, раздалось еще несколько воплей, слившихся в один сплошной вой.
На берегу Пивени стояла толпа — похоже было, что здесь собралось все население Ратного. Приглядевшись, Мишка понял, что на самом деле видит две толпы — вольные ратнинцы и холопы. Холопы стояли отдельно, на коленях и были окружены полукольцом ратников, верхами и в полном вооружении.
Особняком держались три всадника: дед в парадной шубе, крытой синим сукном, староста Аристарх, тоже одетый как для торжественного случая и мишкин знакомец, ратник из десятка Луки — Афанасий. Афоню Мишка узнал с трудом, левый глаз и чуть не половина лица у того были закрыты повязкой.
На речном льду стояли сани без лошади. В них лицом вниз, с растянутыми ремнями руками и ногами, лежала обнаженная женщина. Рядом горбатилась жуткая фигура обозного старшины Бурея, который, ощеряясь так, что было видно даже издалека, хлестал лежащую в санях женщину кнутом.
Бурей нанес очередной удар, откинул в сторону руку и расстелил на снегу кнутовище. Немного помедлил и снова полоснул с оттяжкой. Воздух прорезал новый отчаянный крик.
«Садист, падла, специально с паузами бьет, это больнее. Удовольствие получает, угребище, мог бы и одним ударом убить. Что же случилось-то?»
Еще несколько ударов, на последние два женщина не отреагировала, видимо, потеряла сознание. Бурей поднял голову и уставился на сотника Корнея, тот кивнул. Обозный старшина склонился над санями и принялся распутывать ремни, которыми были привязаны руки и ноги жертвы.
Мишка закрутил головой, пытаясь высмотреть, кого бы можно было расспросить и увидел, что от края толпы ему машет рукой Матвей.
— Роська, Матвея видишь? Давай туда.
Рыжуха единым махом перенесла сани через реку, с разгону выскочив на противоположный берег.
— Мотька, что тут такое?
— Холопку казнят. — Матвей мотнул подбородком в сторону Бурея. — Афоня ее вчера вечером изнасиловать хотел, а она ему полморды ногтями располосовала и глаз. Тетка Настена сомневается, что видеть
Бурей выкатил из саней забрызганный кровью чурбан, кинул на него приговоренную и взмахнул секирой. Толпа дрогнула, где-то вскрикнула женщина, запричитала еще одна… Бурей поднял над головой отрубленную по самое плечо руку.
Дед поднялся на стременах и заорал в полный голос:
— Зрите! Эту руку она подняла на своего господина!
Бурей, повинуясь очередному кивку Корнея, схватил бесчувственное тело за волосы и кинул в прорубь, рукоятью секиры пропихнул его под лед, потом спихнул ногой туда же и отсеченную руку.
Дед снова заорал:
— Раб, поднявший руку на хозяина, повинен быть убитым, а буде раб убьет хозяина, повинны быть убитыми все рабы в доме! Так было, так есть и так будет впредь! Идите и помните!
«Господи, это же я ее Афоне подарил. Имени не знал, даже не видел никогда и судьбу ее решил. Как она кричала…»
— Старшина, что с тобой? — Мотька плюхнулся в сани рядом с Мишкой и потряс его за плечо. — Что, ногу опять разбередил?
— Это я ее убил… — Враз помертвевшими губами пробормотал Мишка.
— Да что ты несешь-то? Роська, давай, поехали, сейчас толпа в ворота полезет, не просунемся.
«Господи… Не поминай всуе, трепач! Я же не знал, что так выйдет… А кто Перваку подобную ситуацию живописал красочно? Пушкин? Одно дело языком трепать, а другое — своими глазами увидеть. Между прочим, уже вторая девка по твоей милости смертным криком кричит — одна в Турове на костре орала, вторая здесь, под кнутом. Иди теперь и повесься в сортире, интеллигент вшивый».
— Минь, да ты чего? — Роська пару раз несильно ткнул Мишку кулаком, но ответной реакции не дождался. — Мотька, что с ним?
— Откуда я знаю?
— Может к Настене его?
— Да не знаю я! Давай к Настене, разворачивай.
— Не проедем, надо к главным воротам.
— Ну, давай к главным…
Сзади раздался топот копыт и с высоты седла послышался злой голос деда:
— Михайла, видал? Вижу, что видал. Узнал свой подарок? А ты не беспокойся: Афоня обделенным не остался, там еще одна девка есть — помоложе. Вот ключица срастется, морда подживет и опять… И Буреюшка не в обиде будет, ему не в тягость. Даже с удовольствием!
Дед зло подхлестнул коня и поскакал вперед.
«Ну-с, любезнейший, будем писать или будем глазки строить? Вы еще считаете себя приличным человеком, или пора вешаться? Ах, считаете? Тогда чего сидим?»
— Роська, — Даже собственный голос показался Мишке чужим. — Домой, быстро!
— Минь, может…
— Домой!!!
По пустым улицам села пронеслись вихрем, едва не сшибая углы, хотя деда, все-таки, догнать не смогли. Рыжуха внесла сани во двор чуть ли не галопом и протестующе захрапела, резко осаженная возле крыльца старого дома.