Отряд (Аш - Тайная история - 2)
Шрифт:
– Возвращаемся в башню?
– Людмила вглядывалась в темноту проулка, обманчиво освещенного брызгами догорающего греческого огня.
– Капитан, что с вами?
Аш прошептала непослушными губами:
– Я... только что поняла. Как я раньше не додумалась?!
3
Полосатый поросенок копался рыльцем в снегу, усердно виляя веревочным хвостиком. Аш смотрела, как осколки заледеневшей корки разлетаются над его головой. Вот он прорылся сквозь мягкую белизну под настом. Показались бурые прошлогодние листья. Поросенок захрустел желудями и удовлетворенно хрюкнул.
Человек с бородой цвета спелого
– Аш.
– Годфри.
Усталость удерживала ее на самой кромке сна. Совсем не трудно было одновременно сознавать себя лежащей на соломенной подстилке у очага в отрядной башне, слышать перешептывания пажей и оруженосцев, становившиеся все глуше по мере того, как сон овладевал сознанием, и вслух обращаться к голосу, звучащему в сновидении.
Сон принес и образ, ясный и точный: крупный широкогрудый человек, узловатые ступни виднеются под длинным подолом зеленой рясы. В косматой бороде появились белые волоски, а у губ и вокруг глаз пролегли глубокие морщины. Обветренное лицо и прищур глаз, привычных к зимнему ветру и летнему солнцу.
– Когда мы с тобой встретились, ты был не старше, чем я сейчас, - тихо проговорила Аш.
– Христос Иисус, я чувствую себя столетней старухой.
– И выглядишь соответственно, готов поспорить.
Аш фыркнула.
– Годфри, ты не слишком почтителен!
– Какое уж почтение к голодной ободранке-наемнице!
Годфри в ее сне присел на корточки, не обращая внимания на облепившие подол рясы комья мокрого снега, и оперся на ладонь, до запястья утонувшую в снегу. Аш смотрела, как он пригнул голову (плечи внизу, седалище задрано кверху - вот-вот кувырнется), чтобы заглянуть между ног рывшегося в снегу трехнедельного поросенка.
– Годфри, что ты, прах тебя побери, вытворяешь?
Сновидение отозвалось:
– Смотрю, вепрь это или свинка. У свинок характер помягче.
– Годфри, я все равно не поверю, что ты провел детство в Черном Лесу, заглядывая в задницы кабанам!
– Свинка.
– Снег вспучился, и показалось перемазанное рыльце дикого поросенка. Золотистые глазки подозрительно оглядывали окружающий мир из-под невероятной длины соломенных ресниц. Годфри-сновидение тихо и бесконечно долго приговаривал ласковые словечки. Аш уплывала все дальше в забытье. Наконец священник очень осторожно и плавно протянул руку.
Свинка снова зарылась пятачком под снег. Пальцы человека нежно почесали то местечко за ухом, что даже зимой не обрастает грубой щетиной, а покрыто только мягкой пушистой шерсткой. Рыльце вздернулось и послышалось короткое фырканье, сменившееся на удивление тонким повизгиванием. Годфри почесал смелее, его пальцы скребли горячую серую шкурку. Поросенок шлепнулся на бок, прямо на снег, и лежал, довольно похрюкивая, пока пальцы человека ласкали и чесали щетинистую шейку. Узелок хвостика радостно вилял.
– Годфри, я готова поверить, что тебя, как Господа нашего, вскормила дикая свинья.
Не переставая ласкать кабаненка, Годфри Максимилиан повернулся к ней:
– Благослови тебя Бог, детка, я же чуть не всю жизнь занимался спасением диких животных, - В соломенной шевелюре священника, так же как и в бороде, блестели белые нити. Свободной рукой он погладил вересковый крест на груди. Широкая,
– Кажется, что запомнишь лицо навсегда, - шепнула Аш.
– А на самом деле это первое, что уходит.
– Всегда кажется, что еще будет время.
– Хочешь удержать в памяти...
– Аш разметалась на соломе. Ясный образ Годфри, сидящего на снегу, уходил, как вода в песок. Она пыталась удержать его и чувствовала, что теряет.
– Аш?
– Годфри!
– Я не знаю, сколько прошло времени с нашего последнего разговора.
– Несколько дней, - Аш перевернулась на спину, прикрыв глаза локтем. Послышался голос Рикарда, объяснявший кому-то, что капитан-генерал не может принять их в ближайшее время - подождите еще хоть час.
– Сейчас вечер Христовой Обедни, - пояснила Аш, - или самое начало Стефанова дня: я не слыхала, звонили ли к заутрене. Я боялась заговорить с тобой, потому что Дикие Машины...
– она запнулась.
– Годфри, ты их еще слышишь? Где они?
– Ад молчит.
– К черту ад! Мне нужно знать, что затевают Дикие Машины. Годфри, говори со мной!
– Прости, детка.
В голосе послышалась сдержанная усмешка.
– За это время - сколько, ты говоришь, прошло? Месяц или больше?
– ни одна человеческая душа не обращалась к каменному голому. Сперва великие Дьяволы горько сокрушались об этом, затем рассердились. Они оглушили меня, детка, их гнев, протекая сквозь меня, оглушал. Я думал, ты слышишь, но, быть может, их гнев был направлен на Фарис. И с тех пор они молчат.
– Господи, неужели правда?
Аш потянулась. Она спала не раздеваясь, на случай ночной тревоги. На мгновение приоткрыла глаза, взглянула на балки потолка в полутьме, за пределами света угасающего камина.
– Они не могли отказаться от Фарис, просто выжидают. Годфри, и никто не пользовался каменным големом? Даже король-калиф?
– Рабы калифа Гелимера говорили с ним - как говорят люди, не так, как Фарис, Задавали вопросы, касающиеся тактики. Если ты меня спросишь, они смогут вычислить, чего ты опасаешься. Он в большой тревоге, детка: все в этом вторжении пошло не так, как он рассчитывал. Он сейчас словно всадник, потерявший власть над боевым конем. Я хотел бы найти в своем сердце жалость к нему, но не могу не радоваться его неудачам. Не уверен, что он хотя бы понимает ответы своего голема.
– Надеюсь, ты прав. Годфри, чему ты так радуешься?
– Я соскучился по тебе, Аш.
В горле у нее запершило.
– Ты клялась, что вернешь меня домой, спасешь от этого... Детка, я знаю, ты не заговорила бы со мной, если бы не придумала способа. Ты пришла вывести меня из ада, верно?
Аш с трудом приподнялась на локтях, отмахнулась от бросившегося было к ней Рикарда. Она куталась в меха и покрывала, извиваясь так, что едва не угодила ногами в огонь.
– Я много в чем клялась, - хрипло проговорила Аш.
– Клялась добраться до Диких Машин, когда они тебя убили тем землетрясением... А ты в зале коронаций клялся никогда не оставлять меня, но это не помешало тебе умереть... Все мы даем обещания, которые не можем исполнить.