Отсекая лишнее
Шрифт:
Затащив мертвую тушу как можно глубже в кусты и кое как прикрыв ветками, Илья слегка сменил позицию. От второй собаки тоже необходимо было избавиться, а продолжать сидеть над тушей ее остывающего собрата шансов не прибавляло. Он ждал, что пес обойдет его с другой стороны дома, то есть сделает полный круг. Спустя томительные секунды ожидания, показался другой доберман, быстрой рысью бегущий по двору. Илья сидел в каком-то углу, образованном, видимо, тем же кустарником, только аккуратно и ровно подстриженным. Позиция была удобной. Живодер по неволе рассчитывал пропустить собаку, потом быстро покинуть укрытие и наброситься сзади. По его прикидкам, пес должен был почуять кровь раскроенного товарища и пойти проверить в чем же дело.
Предсказуемое животное действовало точно по прогнозам. Вот добер миновал Илью. Вот он остановился в нескольких метрах от кустов в углу. Опустив морду к самой земле, пес начал разнюхивать, медленно сокращая дистанцию между собой и кустами. Илья знал
— Борман, Крюгер! Ко мне! Что случилось?
«Видимо все-таки проснулся от лая», — с досадой подумал Илья. Все-таки собаки это одно, а тренированный опытный профессионал — совсем другое.
— Мальчики! Ко мне! — уже громче позвал он и негромко свистнул.
«А ведь во весь голос то не зовет… И не свистит. Что, квадратная морда, не хочешь будить хозяина?»
Тем временем коренастый вернулся в пристройку и уже через мгновение вышел с черным, впечатляющих размеров фонарем в руке. Такой и как дубинку можно было использовать, случись в этом надобность. Охранник пошел в обход дома, к тому самому дальнему углу где Илья свалил мертвых собак. Оставлять в живых его было нельзя, просто неразумно. Поэтому, сжимая нож в руке, и пытаясь не обращать внимания на боль в левом предплечье, Бельштейн как можно тише, но не мешкая, принялся сокращать дистанцию между ним и охранником. Фигура в черном худи вразвалочку шла вперед, лениво светя фонарем из стороны в сторону.
«Он может так высветить капли крови на траве!», — пронеслось у Ильи в голове. Медлить больше было нельзя, и он, пробежав последние метры, прыгнул и со всей силы вонзил лезвие охраннику в спину, надеясь сразу достать до сердца. В последний момент перед прыжком, секьюрити или услышал шаги, или, как дикий зверь, просто почувствовал опасность. Перед самым ударом ножа он успел немного сместиться и развернуть корпус. Удар не достал до сердца, но коварный керамбит входил почти всегда по рукоятку и благодаря своему изгибу накрепко врезался в жертву. Илья повис на охраннике, продолжая сжимать воткнутый в спину нож. Поврежденной рукой он зажимал громиле рот, пачкая тот в крови. Охранник изловчился сграбастать повисшего на себе разбойника рукой за шею. Коренастый пытался сорвать Илью с себя, одновременно бешено двигая корпусом. Бельштейн не удержался и сорвался. Разворачиваясь, лысый махнул своим тяжелым фонарем наотмашь и попал Илье в бровь. Нож так и остался торчать в мускулистой спине. Ночной диверсант остался безоружным. Нужно было во что бы то не стало вернуть себе керамбит. Широкая туша, скалистым утесом нависала над Ильей. В одной руке страж дома поигрывал фонарем, другой пытался достать и вытащить торчавший в спине коготь. Телосложение не давало ему достаточной гибкости, и он, плюнув на это дело, просто пошел на пятившегося Илью. Один взмах фонаря, другой. Оба удара пролетели в миллиметрах от скрытого капюшоном лица. Бельштейну удалось вернуть уверенность и равновесие. Он ловко поднырнул под следующим ударом, упал на одно колено. По инерции тяжелое тело охранника провалилось вперед, а Илья снова оказался у того за спиной. Вот она, оплетенная рукоять! Он выдернул нож, одновременно рванув тот вниз, открывая страшную рану. Из последних сил, истекающий кровью охранник махнул своим фонарем-дубинкой назад. Илья прекрасно видел удар и увернулся. Перехватив керамбит после ловкого оборота вокруг пальца клинком вверх, он молниеносным росчерком рассек охраннику горло. Глаза на пухлом лице закатились и массивное тело тяжело упало. Из раскроенной шеи толчками рвалась наружу кровь, темным пятном расплываясь по газону.
Согнувшись
«Какой-то отсюда должен быть от дома», — подумал он, засовывая связку в карман.
Уровень адреналина немного опустился, и левая рука завыла воплем боли. Илья задрал рукав кофты на поврежденной руке — предплечье представляло собой ужасное зрелище. Из глубоких ран толчками вырывалась кровь, красной кобальтовой сеткой (известный узор на фарфоровых изделиях, за тем лишь исключением, что сетка на узоре синяя с золотом. Пр. автора) опоясывая руку.
«Не хватало только еще тут все кровью залить», — подумал раненый, осматриваясь в поисках чего-то, чем можно было перевязать раны. К счастью рядом с диваном на тумбочке нашлось вполне чистое на вид вафельное полотенце, будто специально кем-то оставленное здесь для подобного случая. За неимением лучшего, Илья решил долго не рассусоливать и воспользоваться чем есть. Кое как перевязав руку и вдев ее обратно в рукав кофты, он покинул пристройку и пошел к парадному входу дома. Прежде чем бренчать ключами попусту, Илья решил попробовать — а вдруг не заперто. Не то, чтобы он сильно удивился, когда дверь легко, мягко и совершенно беззвучно отворилась. Внутри был мрак, лишь тусклые дорожки лунного света из окон в дальнем углу дома обеспечивали хоть какую-то видимость. Под ногами мягко пружинил ковер, справа были 2 деревянные, добротного фасада двери, по всей видимости ванная и туалет. Чуть дальше, в центре прихожей, витая лестница уходила на верхние этажи.
Илья задумался над дальнейшими действиями. Надо было найти компьютер. То, что он хотел сделать требовало работы именно с личной машины Азарянца. Из своего дома задуманный маневр Бельштейн даже не пробовал провернуть. Собственно, поэтому он и отправился сюда. По крайней мере так думал сам Илья. От размышлений его отвлек совсем легкий, можно даже сказать благородный, скрип. Кто-то явно спускался. Тенью, стараясь не шуметь, он метнулся под лестницу — там было что-то вроде ниши, в которой можно было спрятаться. Из своего укрытия он видел только толстые волосатые ноги в тапочках. Вот ноги ступили на пол и не спеша двинулись в сторону парных дверей у входа. Хозяин видимо захотел отлить. Дверь туалета закрылась и уже очень скоро открылась, а ноги в тапочках двинулись тем же маршрутом, но уже вверх.
Илья думал, как лучше ему поступить. Если он не хотел убивать Азарянца, то нужно было выждать время, пока тот заснет и тогда уже приступить к взлому его компа. Такой план сопровождался огромным риском. Дома он мог быть не один, плюс он мог часто вставать в туалет. Вдобавок к этому и компьютер мог стоять прямо в спальне.
Внезапно боль ударила в левую руку, и словно какой-то тумблер щелкнул у Ильи в голове. А почему бы и нет? Над чем вообще тут раздумывать? Посидев в укрытии еще немного и дождавшись пока все стихнет, выдохнув и собравшись с духом, он стараясь издавать как можно меньше шума, стал подниматься по лестнице. Аккуратные мягкие шаги не вызывали скрипов и скоро перед Ильей вытянулся коридор второго этажа. В дальнем конце коридора, занавешенное легким тюлем, жемчужным сиянием отступающей ночи светилось окно.
«Плохо дело — скоро рассвет. А я еще даже не знаю где что. Значит надо ускоряться».
Ступни при перемещении практически гладили пол. Илья осмелел, даже если кто-то не спал, то справиться с ними он сможет. Доказательством были 3 лежавших на лужайке во дворе трупа. Первая комната слева — похоже кладовка. Темная и воняет характерно. Дальше приоткрытая дубовая дверь. Илья припал к образованному проему и увидел массивный белый комод с трюмо на нем.
«Твою мать, похоже с женой… Вот блядь! Это совсем плохо»
В ответ на это боль ударила в левую руку так сильно, что заставила зубы сжаться и заскрипеть. Глаза сузились, а здоровая рука крепче обхватила нож.
Тихо отворив дверь и войдя внутрь, Бельштейн увидел тонкую фигурку на краю огромной кровати. Фигурка была прикрыта шелковой простыней, красиво очерчивающей ее изгибы. Девушка лежала на боку. Да, это была именно молодая девушка, ну или очень хорошо следившая за собой женщина. Тонкая талия, круто вверх вздымавшееся бедро. Светлые локоны упали на лицо, закрыв лоб и глаза. От этого только контрастней выделялись пухлые приоткрытые губы. Левую ладошку девушка подложила под щеку. Плечо этой же руки чуть скрывало крупную красивую грудь, с которой сползло покрывало. Справа от девушки развалившись на 3/4 ложа на спине громко сопел Азарянц. Шелк простыни прикрывал лишь его пах. Огромные волосатые грудь и брюхо кузнечными мехами поднимались и опускались в такт дыханию.