Отшельник
Шрифт:
– Сядь, не дергайся!
Вертяков нахмурился, но, признавая главенство старшего брата, уселся на скамью и закурил.
На соседней скамье сидели несколько братков из команды Кислого. Они с равнодушным видом смотрели по сторонам, но за этим безразличием скрывалась готовность в любой момент решительно и безжалостно пресечь любые действия, которые могли бы угрожать персоне их уголовного шефа.
Кислый, вздохнув, достал из кармана пачку «Парламента», и один из его людей расторопно вскочил и поднес пахану зажженную зажигалку. Прикурив,
Глубоко затянувшись, Кислый посмотрел на брата и сказал:
– Так, давай без нервов. Еще раз - что сказал Бильдюгин?
(Александр Игоревич Бильдюгин был начальником управления внутренних дел Амжеевского района и принадлежал Вертякову душой и телом. Он настолько глубоко увяз в вертяковском леваке, что выход из ситуации для него был только один - в могилу. Он понимал это и давно уже махнул на все рукой. Иногда он мечтал о том, что неплохо было бы волшебным образом скрыться, но для того чтобы воплотить эту наивную, но вполне выполнимую мечту в жизнь, у него не хватало ни ума, ни умения жить среди нормальных людей.)
Вертяков нахмурился, собирая мысли в кучку, вздохнул и сказал:
– Бильдюгин позвонил мне и сообщил, что санэпидемстанция сгорела, а на панели перед пожарищем нашли надпись, сделанную аэрозолем - «Привет от Кислого». Надпись менты уничтожили, Бильдюгин распорядился, но эти гниды журналисты успели сфотографировать ее, и теперь неизвестно что будет.
– А ничего особенного не будет, - хладнокровно ответил Кислый.
Он уже взял себя в руки и выглядел совершенно нормально.
– Так ведь фотографии… - простонал Вертяков.
– А кто их увидит, эти фотографии?
– резонно заметил Кислый, - газеты все - наши, без нашего разрешения ничего не напечатают, так что радуйся, что на панели не написали «Привет от Вертякова».
Вертяков представил себе такую надпись и ужаснулся.
– Надпись - мелочь, - сказал Кислый, - а вот то, что там сгорели все эти, как их… бактерии, вот это настоящий геморрой. Нужно думать не о том, что скажут про вора в законе Кислого, а о том, как с крестьянами этими быть. Теперь ведь никакой чумы у них не будет…
– Не будет, - Вертяков понуро кивнул, - может, им денег дать?
– И что?
– Кислый с сомнением посмотрел на брата, как бы сомневаясь в его умственных способностях.
Но Вертяков уставился в неизвестную точку перед собой и, подняв палец, шевелил губами.
– Есть!
– радостно воскликнул он, - придумал.
– Ну, давай, что ты там придумал, - скептически отозвался Кислый и достал еще одну сигарету.
Братан с соседней скамьи шустро поднес ему огоньку, и Кислый снова едва заметно кивнул.
– Значит, так, - Вертяков нервно потер руки, - мы даем им денег, а они заявляют, что те трупы постреляли друг друга в пьяной ссоре.
Кислый поднял брови и посмотрел на брата с интересом:
– А ты соображаешь! И сколько денег ты хочешь им дать?
– Сколько денег…
Было
– Сколько денег… Ну, скажем, по сто тысяч рублей, - Вертяков отчаянно махнул рукой, - хрен с ними, по двести!
– Это получается… лимон на всех, - подсчитал Кислый.
– Да, - Вертяков кивнул, - лимон на всех. И пусть заткнутся. Они таких денег в жизни не видели.
– А кто будет с ними разговаривать?
– Отправь кого-нибудь из своих, но поприличнее, не таких, как эти, - Вертяков покосился на соседнюю скамью.
– Лившиц поедет, мой юрист, - уверенно сказал Кислый, - возьмет с собой нескольких пацанов и договорится с крестьянами. Вообще ты это нормально придумал. Молодец, Борюня!
– Да, нормально, - Вертяков облегченно вздохнул, - должно получиться. Мертвых уже не вернуть, а живым по двести тысяч - очень даже полезно будет. Вообще-то хватило бы и по десять…
– Эй, очнись!
– оборвал его Кислый, - жадный платит дважды - забыл?
– Ладно, ладно, это я так…
Выход был найден, и Вертяков почувствовал, что жизнь снова повернулась к нему своей приятной стороной.
Он откинулся на спинку скамьи, положил ногу на ногу и сказал:
– А насчет французов этих… Тут мы с Эллой Арнольдовной подумали…
* * *
Лиза Русинова сидела в салоне бизнес-класса, и серебристый лайнер с надписью «Сибирские авиалинии» нес ее в далекую и таинственную Москву. Она никогда не была в столице, и волнение от предстоящей встречи с первопрестольной то наполняло ее, то снова отступало, когда Лиза возвращалась мыслями к тому, что лежало у нее в сумке. А лежал там лазерный диск, на котором имелась видеозапись откровенной и ужасающей беседы вора в законе с главой района. Неопытная и наивная девушка, она была знакома с превратностями журналистской судьбы только понаслышке и не подозревала, в какую опасную авантюру ввязывается.
Конечно же, она знала о том, что журналистов калечат, похищают и убивают, но это было где-то далеко, и пока никак не коснулось ее. Ей повезло в этом, но у такого везения была и обратная сторона. Если бы Лиза имела хоть какой-нибудь печальный опыт в этой области, то она трижды подумала бы, прежде чем связаться со своим бывшим университетским однокашником, Лешкой Гончаровым, который теперь работал в одной из столичных газет.
Получив диск, Лиза позвонила Лешке, и он, выслушав ее, сказал: материал хороший, сейчас такое нужно, так что приезжай, что-нибудь придумаем. Воодушевленная Лиза рассказала об этом Знахарю, и тот, улыбнувшись, выдал ей деньги на билет и на расходы. Лиза помчалась в кассу, а московский Лешка в это время, нюхая на богемной хате кокаин, сказал себе: ну, теперь-то я ее точно трахну.