Отшельник
Шрифт:
Один из солдат засмеялся, и старлей, повернувшись к нему, резко бросил:
– Рядовой Качура, отставить!
Качура перестал смеяться, но на его лице осталась саркастическая усмешка.
– А вы кого-нибудь видели?
– теперь старлей обратился к шаманам.
Те отрицательно повертели головами, и Знахарь ответил за них:
– Это местные охотники, учат меня таежному умуразуму.
Достав сигареты, он закурил и, присев на корточки, протянул пачку старлею:
– Закуривай, брат!
Сказав
Старлей после секундной паузы кивнул и взял сигарету.
– Отдай остальные солдатикам, - сказал Знахарь, и старлей, взяв пачку, передал ее назад.
– Так что там насчет беглых?
– озабоченно спросил Знахарь, когда все дружно закурили, и над причалом поднялся такой дым, будто он загорелся, - понимаешь, я человек мирный, спрятался тут от цивилизации, наслаждаюсь природой, а ты говоришь - беглые… Это, значит, беглые уголовники, я правильно понимаю?
– Правильно, - сказал старлей.
– Вот видишь… А уголовники - они ведь грабители и убийцы. И теперь я не смогу спать спокойно. Так что мне делать?
– А ничего особенного, - спокойно ответил старлей, - живи как обычно, а если… У тебя связь какаянибудь есть?
– Есть.
– Хорошо. Если что - сразу сообщай.
– А куда сообщать-то?
– Куда сообщать… - старлей нахмурил лоб, - а сообщать вот куда.
Он достал из кармана ручку и блокнот.
Написав что-то на листке, он вырвал его и протянул Знахарю.
Знахарь взял листок и увидел шестизначный телефонный номер.
– Это наша дежурная часть, - пояснил старлей.
– Ваша - это, значит, армейская?
Старлей усмехнулся:
– Ага, армейская.
Знахарь сделал вид, что его осенило:
– А, понял! Это та самая зона, откуда злодеи убежали. Так?
– Так, - ответил старлей.
– А сколько их всего?
– Шестеро. И все опасные, как… - старлей поморщился, - в общем - опасные рецидивисты.
– Рецидивисты… Понимаю… - Знахарь сделал серьезное лицо, - понимаю.
– Ну, ты особенно не нервничай, - успокоил его старлей, - у тебя вон люди имеются, со стволами. Собачки есть?
– Есть.
– Тоже хорошо. Так что отдыхай спокойно. А если что - звони.
Старлей повернулся к сидевшему у мотора солдату и кивнул ему. Солдат встал и двинул ногой по стартеру, торчавшему из двигателя, как на мотоцикле. Мотор застучал, а старлей, снова повернувшись к Знахарю, сказал:
– Ну, будь здоров, дачник!
И
– Бедный…
Вернувшись в дом, Знахарь взглянул на Семена, который полулежал в кресле и выжидательно смотрел на вернувшихся, и сказал:
– По твою душу приезжали.
– Я понял, - ответил Семен.
– А раз понял, - и Знахарь сел на свое место, - тогда рассказывай.
Афанасий с Макаром тоже уселись к столу, и Семен, вздохнув, сказал:
– Что ж… Придется рассказывать. Раз ты меня не сдал, теперь я тебе должен.
– Ты мне ничего не должен, - неприятным голосом ответил Знахарь, - мне должники не нужны. Это может быть у вас, уголовников, принято на людей долги вешать, а я другой человек.
– Понятно… - Семен снова вздохнул, - только вот рассказ будет короткий.
– Пусть короткий, - согласился Знахарь и взялся за бутылку с пивом, - мы ведь тут не байками тешиться собрались, верно?
– Верно. В общем, дали мне пожизненное. Я уже приготовился сидеть в клетке, знаешь, как по телевизору показывают - чуть в дверь стукнули, сразу к стенке и крестом раскорячивайся. Ну, мне, пока я под следствием сидел, один старый зек рассказал, как себя вести, чтобы хоть как-то облегчить… Короче - все, думаю, жизнь кончилась. Пять суток везли куда-то, потом выгрузили, и все оказалось совсем не так, как я ожидал. Какой-то пионерский лагерь строгого режима. Ни тебе охраны, то есть - охрана, конечно, имеется, вышки, проволока, солдатики с пулеметами, все как положено, но в зоне - полная свобода. Зато везде видеокамеры, даже над каждым очком в сортире! И вообще… Все молчат, никто друг с другом не разговаривает, а начальник зоны этой, Штерн его фамилия…
При упоминании фамилии Штерна Афанасий заерзал, и Знахарь, посмотрев на него, спросил:
– Что там у тебя?
– У меня?
– удивился Афанасий, - не знаю, иголка, что ли, в штаны попала, колет…
– А-а-а… - Знахарь повернулся к Семену, - и что начальник?
– Он меня вызвал и говорит: тебе пожизненное за счастье было бы, а теперь ты, говорит, мой раб, и твоя жизнь ничего не стоит. Ты, говорит, теперь как вещь, и единственная свобода, которая у тебя есть - это повеситься.
И Семен рассказал обо всем, что творится на этой «зоне», дойдя наконец и до истории со своим побегом:
– В общем, на следующий вечер мы и дернули в тайгу. Как бежали, не важно, а вот то, что мне Портной рассказал в тайге, уже интересно. Он мне всего рассказать не успел, потому что на следующий день, когда мы переправлялись через реку, чтобы след сбить, все утонули. Я один остался. Да-а-а… А через пять дней поскользнулся на мокрой коряге и вывихнул ногу. Целую неделю полз, как Мересьев, ну, а дальше сам знаешь.