Отшельник
Шрифт:
– Ну и как там, - оживился Знахарь, - расскажи!
– Да ничего особенного, - неохотно ответил Тимур, - одни китайцы. Причем столько, что голова кругом идет. А потом привыкаешь и перестаешь замечать, что они желтые и узкоглазые. Вроде как обычные русские.
– Да, это нам знакомо, - кивнул Знахарь.
Он вспомнил, как перестал обращать внимание на темную кожу негров, когда долго жил в Америке. Тогда они тоже стали казаться ему такими же, как европейцы.
– А насчет города, - задумчиво сказал Знахарь, - насчет города… Я скажу тебе так. Некоторая тоска по цивилизации, конечно, есть. Но
– Ну, ты даешь!
– Тимур удивленно уставился на Знахаря.
– Тебе в политики идти надо, вон как негативные стороны жизни распатронил! А как же девушки?
– Вот именно, - Знахарь поднял палец, - девушки! Но только кроме девушек, больше ничего и нету. Да и девушки эти, я тебе скажу…
Знахарь вспомнил красавицу и умницу Риту, потом представил, как знакомится на улице Томска с молодой и смазливой, но пустоголовой самкой, которая думает только о большом члене, о деньгах и о замужестве, и ему стало тоскливо.
– Девушки - это, конечно, хорошо, - сказал он, - но с ними нужно быть очень осторожным и держать на расстоянии. Иначе на шею сядут. У них это хорошо получается.
– Точно, - Тимур уверенно кивнул, - так оно и есть. У меня знакомый педик есть, так он рассказывал, что именно из-за этого и стал голубым. Бабы испортили ему жизнь напрочь, он уже не знал, что и делать, вешаться собрался, но как-то раз случайно зашел в клуб «Шестьдесят девять».
– В Питере тоже такой клуб есть, - усмехнулся Знахарь, - был я там однажды по делу.
– Ага… И, говорит, его жизнь стала прекрасна. Познакомился там с отличным парнем, теперь они живут с ним душа в душу и горя не знают.
– Это все хорошо, но вот только кончается это всегда одним и тем же… Даже думать противно…
– Вот именно!
– Тимур стукнул ладонью по столу, - я ему тоже самое сказал.
– И что он ответил?
– А ничего не ответил. Это, говорит, личное дело каждого.
– Оно, конечно, так… - Знахарь поморщился, - но все равно они… И не мужчины и не женщины. Я имею в виду психологию. То есть по внешнему виду - вроде мужчины, а жеманятся, как бабы.
Он посмотрел на Тимура и сказал:
– Ну что ты, блин, про педиков завел? Только что поели так душевно, а ты про всякую херню!
– Извини, - Тимур поднял руки, - просто к слову пришлось. Да здравствуют девушки!
– И это правильно, - поддержал его Знахарь и поднялся из-за стола, - так что вези меня, дорогой друг, в город, приму я там дозу сомнительных благ цивилизации российского розлива.
– Как скажешь, - Тимур тоже встал, - хозяин барин.
Через час Тимур высадил Знахаря на пристань и, сделав ручкой, улетел на своем «Ништяке» вверх по течению. Знахарь огляделся и подошел к стоявшей недалеко от пристани «девятке», за рулем которой сидел худой загорелый мужик с мощными
– Командир, - обратился он к разморенному жарой водителю, - отвези меня в краеведческий музей.
– Сто рублей, - без запинки ответил тот.
– Годится.
Знахарь обошел машину и сел рядом с водителем.
Вытащив из нагрудного кармана несколько купюр, он нашел среди них сотню и положил ее на торпеду. Обладатель бармалеевских усов кивнул, запустил двигатель и сразу же включил магнитофон.
Из динамика понеслось:
– «… в натуре, в натуре, к любой козырной шкуре…»
Знахаря перекосило, как от лимона:
– Слушай, будь другом, выключи ты эту дрянь!
Водитель пожал плечами и убавил громкость.
– Я попросил убрать совсем, а не сделать тише.
Усач неохотно выключил магнитофон:
– А что, народу нравится!
– Я - не народ. Я в краеведческий музей еду, - ответил Знахарь.
Усмехнувшись, водила газанул и, ловко развернувшись на месте, поехал в сторону города. Повернув пару раз направо и налево, он остановил машину у большого старинного дома с колоннами и сказал голосом трамвайного кондуктора:
– Томский краеведческий музей.
– Благодарю вас, - любезно ответил Знахарь и вышел из машины.
За его спиной тут же раздалось оглушительное:
– «… приду и лягу на кровать, век воли не видать!»
Знахарь рассмеялся и стал подниматься по широким, выщербленным временем ступеням.
В просторном полутемном вестибюле музея было тихо и прохладно.
Знахарь увидел в углу большой дубовый стол с надписью «Администратор» и направился к нему.
Рядом со столиком стояла невысокая стройная девушка в темно-синем шелковом платье и о чем-то беседовала с пожилой седой дамой, восседавшей в сталинском кресле с кожаными подушками и бронзовыми бляшками.
Окинув взглядом ровную и узкую спину девушки, плавно переходившую в небольшие спортивные ягодицы, Знахарь поднял бровь и на всякий случай откашлялся. Девушка оглянулась и посмотрела на него. Пожилая женщина, похожая на сильно постаревшую карточную даму пик, тоже взглянула на Знахаря сквозь очки в золотой оправе.
Знахарь подумал, что когда-то она наверняка была очень даже ничего, и, придав лицу умное выражение, направился к смотревшим на него женщинам, которых наверняка разделяло не одно, а целых два поколения. Девушка годилась администраторше во внучки, а то, что Знахарь услышал в следующую секунду, означало, что именно ее внучкой она и является.
– Ну ба-а-абушка!
– просительно протянула девушка, отвернувшись от приближавшегося к ним Знахаря, - ну что тебе стоит!
Пиковая дама нахмурила благородные брови, потом улыбнулась и сказала хриплым басом:
– Ладно, Лизонька, бери, что с тобой поделаешь.
Девушка поднялась на цыпочки и захлопала в ладоши.
– Ты самая лучшая бабушка на свете!
– воскликнула она и, перегнувшись через стол, поцеловала старую леди в сморщенную щеку.
Натянувшееся при этом платье показало Знахарю, что с фигурой у этой девушки все было более чем в порядке. Весила она килограммов сорок пять, не больше, и Знахарю было давно уже известно, что, обнимая такую миниатюрную Золушку, чувствуешь себя очень большим и мужественным.