Отсроченный платёж
Шрифт:
Что безусловно нравилось Марку в Знаменском, так это его порядочность. У Стаса, как у самурая императорской Японии, был свой строгий внутренний кодекс чести. Стас был незамысловат и прям, он очень точно делил людей по простому принципу «свой-чужой». Попав в первую категорию его классификации, ты мог не беспокоиться, что Знаменский будет плести какие-то интриги, обсуждать и осуждать тебя и твои поступки, перестанет общаться с тобой, как только изменится конъюнктура, или бросит тебя страдать от каких-либо бед и горестей, которыми наполнена наша непредсказуемая жизнь.
Именно эта черта его характера и притягивала Марка, и не в последнюю очередь из-за неё Марк и
– Павел Рощин, меня пригласили на четыре.
Марк машинально бросил взгляд на настольные часы «Монблан», поблескивавшие сапфировым стеклом и мерно чеканившие секунды. Без трёх минут. Марк ценил пунктуальность, особенно в мужчинах. Вообще, по его мнению, эта черта характера, собственно, и была одной из главных в формировании мужского облика. Ну согласитесь, трудно всерьёз воспринимать человека, постоянно опаздывающего на встречи, ищущего всевозможные оправдания и поводы, отговорки и причины. Есть несколько областей, где мужчина не имеет права быть не точным, он не должен заставлять себя ждать, он должен быть верен слову, он должен быть аккуратен в погашении долгов. Марк с удовлетворением отметил, что уж с одним-то по крайней мере у Рощина всё в порядке.
– Садитесь, – коротко отозвался Знаменский, вставая и указывая Рощину на стул, – Меня зовут Станислав, это, он кивнул на Марка – Марк, мы владельцы компании.
– Очень приятно.
– Взаимно. Мы просмотрели ваше резюме, оно нас заинтересовало. Диплом Делфтского технического университета, больше десятка проектов в России, Голландии, ОАЭ и Китае. У вас отличный послужной список, – рассыпался Знаменский.
Марк с интересом рассматривал Рощина. На вид лет тридцать. Джинсы и поло цвета прелой вишни, на ногах красные мягкие мокасины, над которыми видны носки в крупную красно-синюю клетку. Телосложение скорее худощавое, но больше всего привлекали глаза. Карие, тёмные и какие-то глубокие, они излучали силу и спокойствие. Этот взгляд был умным и одновременно странным. Марк к тому времени несколько раз участвовал в переговорах с иностранными инвесторами и хорошо помнил этот взгляд. Взгляд уверенного, свободного, знающего себе цену человека. Российские бизнесмены, к которым относились и сам Шатов, и Знаменский, смотрели иначе. Марк связывал это с реалиями местного бизнеса.
Коммерсант в России по сути своей является либо ловким дельцом, либо конъюнктурщиком, либо родственником чиновника. При существующей системе налогообложения, акцизов, пошлин и прочих прелестей предпринимательства человек вынужден нарушать не тот, так другой закон. И осознание своих грешков перед фискалами, иногда мелких, а иногда и не очень, делает человека осторожным, боязливым, дующим на воду, то есть совершенно несвободным человеком. Разумеется, были и другие, потерявшие берега, персонажи. Правда теперь они либо уже отбыли срок, либо, если успели уехать, не могли вернуться на родину.
Тем
– Наша компания работает на рынке много лет, и теперь нами принято решение ввести в штат новую единицу в связи с расширением. Ваша кандидатура нас устраивает, и мы хотели бы обсудить финансовые условия.
Марк откинулся на спинку стула и с интересом смотрел на Рощина. Ему было интересно, во сколько тысяч рублей оценит тот свои услуги. Тем не менее ответ его удивил.
– Я готов приступить к работе за прописанные в вакансии деньги.
Знаменский удовлетворённо улыбнулся и уже хотел было что-то добавить, но Рощин продолжил:
– Первые три месяца. Понимаю, что вы должны удостовериться в моих способностях. Далее я хочу удвоения оклада. А когда я приведу в предприятие международные подряды, я хочу быть партнёром. Проценты мы обговорим позже.
Рощин говорил короткими и спокойными предложениями, уверенно расставляя в них слова и глядя прямо в глаза Знаменскому. Тот не отводил взгляда, только молча постукивал о стол карандашом фирмы «Кохинор». Повисла долгая и тихая пауза, во время которой каждый оценивал, правильный ли ход сделал и какой ход разумнее совершить дальше.
– «Когда приведёте» или «если приведёте»? – насмешливо спросил Марк. Он уже оправился от первой судорожной реакции и удивлялся молчанию Знаменского, внимательно смотревшего в окно и, казалось, отстранившегося от переговоров.
– Видите ли, я не сомневаюсь в том, что контракты будут. Я знаю европейский и азиатский рынки, есть опыт работы с ключевыми игроками на этих рынках и, как следствие, есть уверенность – всё так же спокойно проговорил Павел.
– У меня в этой связи только один вопрос: зачем вам мы? Если всё так отлично и розово, как вы говорите, то… зачем? И почему наконец вы не в Москве, или не в Европе, а в нашем далеко не столичном городе? – Марк уже не сдерживал раздражения, этот хипстер был слишком высокого о себе мнения – И почему партнёром? Почему не просто повышение оклада?
– Погоди, Марк, – Знаменский положил свою руку ему на плечо. – Давайте так, Павел. Мы посовещаемся и о нашем решении сообщим вам завтра утром.
– Хорошо – отозвался Рощин – о причинах моих условий я не расскажу, это личное, скажу одно, вы не пожалеете, если их примете. Всего хорошего!
Он встал, попрощался и вышел, оставив в кабинете задумчивого Знаменского и раздражённого Шатова.
Всё это проплыло в памяти Марка, как сейчас, а между тем прошло более семи лет.
За окном машины мелькали грязные городские пейзажи и ноябрь потихоньку отвоёвывал пространство для декабря, подмораживая ночью то, что выпало с неба днём, покрывая утренний город ледком луж, холодной дымкой и заставляя горожан кутаться в высокие воротники, капюшоны и шарфы. Знаменский между тем понял, что рассказ о знакомстве с умопомрачительной женщиной вчера в полумраке ресторана «Ноэль» совсем не интересует Марка, и перешёл на обсуждение предстоящих дел:
– Сейчас встретимся с юристами, обсудим договор с итальянцами, они вчера прислали. В понедельник нужно будет лететь.
Марк прижался лбом к холодному боковому стеклу машины. Он был рад этой поездке ещё вчера, поездке, которая должна была стать красиво поставленной точкой в переговорах. Уже несколько месяцев шла напряжённая работа по подготовке документов, согласованию графиков, обсуждению финансирования застройки целого микрорайона в пригороде Рима. Архитектором проекта был, конечно же, Рощин, и Марку вспомнилось, как ему показывали визуализированную презентацию. Рощин, безусловно, своё дело знал.