Отсроченный платёж
Шрифт:
– Чем заняты с Кирой вечером?
– Да вроде нет планов.
– Приходите к нам, Вика ужин приготовит, посидим.
– Отлично! Договорились!
– Тогда в семь.
– По рукам!
Марк хлопнул товарища по плечу:
– Езжай, меня не жди, я возьму такси. До вечера!
ГЛАВА 3
Утро вышло по-настоящему субботним. Виктория проснулась оттого, что попросту выспалась. Нет, конечно, она и в будние дни не унижала себя ранним пробуждением, но все же её будил приход няни, а случалось это не позже десяти часов. Сегодня, проснувшись и разлочив своим касанием смартфон, она обнаружила, что уже одиннадцать. Естественно, от Марка уже было сообщение:
Марк
Сегодня будут Знаменские. Договорились на 19, ужин с тебя)
Вика села на кровати, вытянула вверх руки, потянулась и пошла в ванную. Шёлковая сорочка медленно сползла с её тела, обнажив прекрасную
Будет япония) Купи рукколу, сыр, авокадо, семгу. Целую)
Марк был онлайн, ответ пришёл через секунды:
Марк
Ну куда целую то? Она как корова размером.
Вика прыснула со смеху.
Вика
Шатов, Шатов…))) Семгу можно в вакуумке. Это я тебя целУю))
Марк
ок))))) И я тебя целУю)
Вика
Когда будешь?
Марк
Около 17
Вика отложила гаджет и снова прошла в ванную. Там она встала под душ и подставила лицо под струи тёплой воды. Вот уже двадцать лет они женаты. И ведь впечатления об этих годах совершенно двоякие! С одной стороны, кажется, что всё было как вчера, ещё вчера Шатов, этот двадцатилетний мальчишка провожал её от дверей института до дома. Ещё вчера он читал ей Бродского на набережной и угощал шампанским на последние деньги, катал на детских каруселях в парке и доставал билеты на концерт «Руки вверх». Ещё вчера они гуляли по городу до самого утра и попали под такой ливень, что промокли от макушки до пяток, и Вика долго болела, а Марк вечерами сидел у её кровати и гладил её по голове, пока она спит. Ещё вчера… А с другой стороны, как будто и было всё в другой жизни… В другой жизни жил тот романтичный и тонкий во всех смыслах паренёк, так трогательно ухаживающий и чувствующий. Такой внимательный и переживающий… Конечно, Марк изменился за эти годы, но ведь не меняется только то, что мертво. Жизнь, обстоятельства, слова, поступки окружающих – всё то, что составляет объективную реальность бытия, конечно же, меняет человека, переворачивает его представление об окружающем мире и в конечном итоге формирует как личность. Французы говорят: «Люди кричат, что ты изменился, когда ты перестаёшь делать то, что они от тебя ожидают». Изменилась ли сама Вика? Разумеется, да. И она это сама отчётливо понимала, не понимала она лишь одного, в какой момент изменились их с Марком отношения? В какой момент они повернули не туда? Или эта метаморфоза – тоже часть объективной реальности? Они не заметили момента, когда перестали разговаривать друг с другом, как сами собой куда-то делись те миллионы тем, на которые раньше они спорили, над которыми они вместе смеялись и из-за которых даже ссорились. Ведь если сейчас посчитать количество слов, сказанных ими друг другу за сутки, то их едва наберётся пара сотен. Дежурные поцелуи в щёку и дежурные фразы, брошенные на бегу, второпях… Дежурные подарки в виде сертификатов и карточек сетевых магазинов…. Ведь если вдуматься, они созданы для случаев, когда не знаешь, чего подарить. А как можно не знать, что подарить человеку, которого любишь? Которого знаешь лучше, чем самого себя. Ведь это значит, что получать сертификат – это обидно, а дарить его – стыдно, потому как этот подарок как пиратская чёрная метка для ваших чувств. Вручая его, ты как бы говоришь: «У тебя сегодня праздник, я должен тебе что-нибудь подарить. Не имею ни малейшего понятия, что ты хочешь, и знать особо не хочу. Поэтому сходи сам(а) и выбери на своё усмотрение». Вот именно так это выглядит и именно так и Марк, да и сама Вика, чего уж там говорить, жили последние несколько лет. И, перепутав сегодня ударение в слове, причём в слове знаковом, Марк, сам того не зная, плеснул бензина в костёр её размышлений.
А страсть? Ну разумеется, человек не может гореть огнём двадцать лет, разумеется, чувства притупляются и трансформируются во что-то более прагматичное и спокойное, в конце концов, вы просто взрослеете… или стареете? И вот уже ты надеваешь самое сексуальное бельё, лёгкий пеньюар, делаешь причёску и оставляешь детей у мамы, готовишь лёгкий ужин и открываешь бутылку вина… А он приходит домой в десятом часу, говорит, что должен немного поработать и закрывается в кабинете за компьютером, или того хуже – возвращается со Знаменским, уже изрядно навеселе и всю ночь они играют на бильярде и курят мерзкие доминиканские сигары. Вот и сегодня намечается что-то подобное, только придет ещё и Кира, очередная
Вика включила фен и начала считать, какая же по счёту у Знаменского «вечная любовь»? Вышло, что четвёртая. Кира была на год младше Виктории и на шестнадцать младше Стаса. Черноволосая, коротко стриженная, с зелёными глазами, она выглядела весьма и весьма эффектно, и когда Знаменский увидел её в театре, исход был предрешён. Потом он любил болтать, что увидел в ней Олю из «Зимней вишни», и был сражён взглядом её прекрасных глаз, но на самом деле всё было проще. На ней было платье-футляр, идеально подчёркивавшее её и вправду классную задницу, к тому же с откровенным разрезом спереди, приоткрывавшим миру ещё два неоспоримых её достоинства третьего размера. Если прибавить идеально подобранный макияж (это Кира умела как никто) и прекрасную белозубую улыбку, то картина будет полной. Зная Стаса достаточно хорошо, Вика не удивлялась его моментальной капитуляции. С Кирой они ладили хорошо, можно даже сказать дружили, но их дружба не выходила за рамки вечеринок, где они появлялись с мужьями.
Вика прошла в спальню к детям:
– Эй, засони, вставайте! У нас сегодня много дел!
На удивление, Иван не спал, он конечно же держал в руках планшет Софьи и лежа под одеялом, смело водил пальцем по экрану:
– Доброе утро, мам! Если что, Софья мне разрешила.
Он не отрывал взгляда от экрана, и Вика невольно залюбовалась своим шестилетним мужичком. Глаза, конечно, шатовские, голубые при обычном освещении и серые в полумраке. Взгляд как у Марка, иногда кажется, что заглядывает прямо внутрь тебя, эдакий человек-рентген. Вихрастая голова цвета соломы и длиннющие ресницы, как опахала, обмахивающие пространство, торчали из-под одеяла. Вика присела на край кровати и тихонько поцеловала его в лоб.
– Мам, не мешай!
Иван нахмурил брови, но тут же опять провалился в игру. Вика разглядывала его лицо, сосредоточенное на экране, и улыбалась. Людям свойственно смотреть на своих детей предвзято, в том смысле, что нам они кажутся самыми красивыми, самыми умными и самыми воспитанными. Родители лишены объективности при оценке поступков своих детей, сказанных ими слов и выбранной линии поведения, наша безмерная к ним любовь призвана уничтожить эту самую объективность. А может, так и должно быть? В детстве, как в любом другом проходящем периоде жизни, должен быть свой шарм. Ведь так необходимо человеку в конце концов понимать, что его любят, любят так безгранично, что могут простить. Простить за необдуманные слова, за плохой поступок, за сделанную ошибку и даже за подлость. Его могут простить. И его будут любить. Детство – это такой тренировочный полигон для подготовки человека к жизни, здесь ошибки не фатальны, взрывы не отрывают ног, а пули не разрывают внутренностей. На этом полигоне всё искренне и всё по-настоящему. Весь парадокс состоит в том, что, как выясняется потом, в детстве человек именно ЖИВЁТ. И жизнь эта даже более настоящая, чем жизнь взрослая. Именно в детстве мы едим досыта, но не переедаем, ложимся, когда хотим спать, а не потому, что завтра на работу. Мы свободны от приличий, условностей, этикета. Мы общаемся не с важными, а с приятными нам людьми, не считаем нужным прятать слёзы и обиду, называем дураков дураками и любим до самого конца, до того щемящего сердце чувства, до той бессонницы, что заставляет нас считать на небе звёзды и выпивать по шесть чашек чаю за ночь. Очень жаль, что эта мифическая страна, откуда мы все родом, эта Атлантида под названием ДЕТСТВО, уплывает от нас, как жухлый лист по весеннему ручью.
– Мам, а я есть хочу! – Иван наконец отложил планшет и обнял Вику за шею. – Что ты нам приготовишь?
– Сегодня в меню яичница и ананасовый йогурт, – улыбнулась Вика.
– Я ещё липкие макарошки хочу! – глазки Ивана с хитрецой прищурились.
– Ванька, они называются чак-чак! Буди Софку и идите завтракать, всё будет готово через пять минут.
Было десять часов утра, когда Марк, перепрыгивая через полузамёрзшие лужи, быстрым шагом подходил к торговому центру, что возвышался через дорогу от офиса. Здесь с торца большого здания располагался как-то по-домашнему уютный магазинчик цветов. Несколько месяцев назад Шатов совершенно случайно обнаружил его, проезжая на машине, и с тех пор, если нужны были свежие живые цветы, покупал их только здесь. Несомненным плюсом этого места был прекрасный кофе, который хозяйка магазинчика варила покупателю, если ему приходилось ждать, пока ему соберут букет. А поскольку Шатов никогда не покупал готовых букетов, то кофе его угощали здесь постоянно. Вот и сегодня, едва переступив порог, он улыбнулся поднявшей на него глаза хозяйке:
– Привет, Жень! Мне как обычно.
Хозяйку магазина, и по совместительству продавца, звали Евгения. На вид ей было лет двадцать пять. На вкус Марка полновата, но очень приятная и общительная, Женя всю себя посвятила своему небольшому бизнесу. Как уже успел понять Шатов, она знала толк в цветах, флористике и дизайне, букеты, подготовленные Женей, были по-настоящему безупречны. Марк не сомневался, что этот маленький магазинчик – лишь начало её большого бизнеса, он видел это по её отношению к делу и клиентам.