Отстрел негодяев

Головачев Василий Васильевич

– А у вас чем внуки занимаются? – спросила немного успокоившаяся Люся.

– У меня двое внуков и внучка. Пока бабушка была с нами, то есть моя жена, пацаны в основном были на её обеспечении. В планетарий с ней ходили, на занятия спортом, а потом как-то с ними всё родители больше. Да и живут они не в Верее, а в Питере и в Рязани.

– Что случилось с вашей женой?

– Разошлись, – коротко ответил Калёнов.

– Хорошо! – вырвалось у женщины; она встретила озадаченный взгляд Максима Олеговича, густо покраснела. – Извините, я имела в виду – хорошо,

что не умерла…

Калёнов усмехнулся.

– Да, к счастью, с ней всё в порядке.

– А почему вы разошлись? – полюбопытствовал Роман. – Не сошлись характерами?

– Как вам сказать? Прожили вместе тридцать лет… ничего особенного не происходило… но судила она обо всём однобоко, по внешним признакам.

– Как это?

– Если я повышал голос, – каюсь, было, – Мария констатировала этот факт как признание моей вины, не анализируя причины, хотя зачастую сама была неправа. Кричишь? Значит, виноват. И так во всём, а с годами эта тенденция только усиливалась.

– И всё? – удивился Роман. – Вы разошлись только из-за её обвинений?

– Ну, не только, всякое бывало, я по полгода не бывал дома, что тоже воспринималось не позитивно, однако её железобетонное мнение, что она права во всём и всегда, сыграло немалую роль. Я уже четырнадцать лет живу один.

– Больше не женились?

– Нет.

– Вот! – наставил Роман палец на супругу. – Ты тоже слишком часто меня пилишь!

Ответить женщина не успела: дверь в гостиную распахнулась, и оттуда вышел невысокий худой мужчина с лицом уставшего доброго папы Карло, отца Буратино. Одет он был в неожиданный для человека его профессии легкомысленный молодёжный костюм: драные джинсы, светлая курточка со множеством заклёпок, замочков и кармашков, и голубая футболка с весёлым дракончиком на груди. Впрочем, подумал Калёнов, может быть, именно такой наряд и способен вызвать доверие у четырнадцатилетнего пацана.

– Я бы вам кое-что порекомендовал, – голосом дежурного врача проговорил мужчина, пряча в карман куртки айфон. – Мальчик ни в чём не раскаивается, и это настораживает. Будьте с ним построже, он очень внушаем. И хотя он не считает себя одиноким и брошенным, общаться со взрослыми не хочет. Запрещать пользоваться компьютером не нужно, однако ограничить доступ к соцсетям необходимо, особенно «ВКонтакте». Бот «Розового слона» продолжает смущать неокрепшие души.

– Кто? – переспросила Люся.

– Робот, распространяющий письма-маркеры для потенциальных самоубийц.

Люся переменилась в лице.

Калёнов взял психолога под локоть, отвёл в сторонку.

– Выбирайте слова, товарищ… как вас там?

– Игорь Моисеевич.

– Игорь Моисеевич, они сейчас в таком состоянии, что и сердечный приступ могут получить.

– Извините, не сообразил. Вы кто?

– Друг семьи. И у меня к вам есть пара вопросов.

– Можно я к Ване пойду? – робко спросила Люся.

– Конечно, идите.

Мать Ивана ушла в гостиную. За ней бочком протиснулся и Роман.

Калёнов проводил их глазами.

– Пойдёмте на кухню, поговорим.

– Вряд ли

я вас обрадую.

– В принципе, я и не надеюсь особо.

Прошли на кухню, сели на стулья с металлическими спинками.

– Слушаю вас.

– Это серьёзно? – Калёнов кивнул на стену, отделявшую кухню от гостиной. – Психика у парня выдержит?

– Боюсь, ему потребуется не только уход, но и лечение. Он полностью погружён в эту псевдоигру…

– Со смертельным исходом.

Психолог кивнул.

– Дело зашло слишком далеко. Подонок, разработчик бота, втянувший парня в сообщество потенциальных самоубийц, нашёл нужные струны. Иван очень впечатлительный, тихий и ранимый подросток, а родители, похоже, не поняли, что с ним надо вести себя по-другому. Я им об этом скажу. В школе у него давно возникли проблемы со сверстниками, они его, как оказалось, затретировали, запугали, в чём он признаваться родителям побоялся, вот и нашёл нишу, где его ждут с распростёртыми объятиями. Началось всё со стишков, а кончилось… – Игорь Моисеевич помолчал, – попыткой свести счёты с жизнью. Парень не понял, что жизнь – не компьютерная игра, она реально даётся человеку один раз.

– Вы говорите – началось со стишков…

– Эта «игра» начинается именно с постинга стихов, предлагаемых детям с неокрепшей психикой. К примеру, посев стиха-маркера с призывом «уйти в туман» собрал рекордное количество откликов за одни сутки – более сорока тысяч! Казалось бы – подумаешь, безобидный стих, но ведь на него реагируют?

– Можете процитировать?

Игорь Моисеевич потёр лоб ладонью.

– Дурацкий текст, признаться. Что-то типа: «Розовый слон» пришёл, в розовый туман увёл, где ждут тебя в игре, где легко и привольно, где тебе не будет больно».

– Бред!

– Согласен, но увы – это р а б о т а е т! Мы имеем дело с психоделикой, меняющей психологию поведения детей. По сути схема работы всех этих «китов» и «слонов» строится по тем же лекалам, что и работа вербовщиков ИГИЛ.

– Серьёзно?

– Я слежу за процессом и пытаюсь помочь, но силы не равны. При помощи «групп смерти» обкатываются способы вербовки кого угодно, от послушных покупателей всякого дерьма до агентов спецслужб и террористов-смертников. А кураторы к тому же в последнее время научились применять веерный мониторинг: девяносто пять процентов безголовых юзеров не обращает внимания на призывы «поиграть», но пять – клюют! А по закону можно заблокировать только сайт с явно противоправным контентом, предлагаемые «интересные игры» под этот закон не подпадают.

– Понятно, – сказал Калёнов. – А вычислить разработчика программы можно?

– Этим занимается Роскомнадзор, центр исследований легитимности и политического протеста, экстремистские сайты блокируются, но возникают вновь сотнями, все не отследишь.

– Я задал конкретный вопрос.

Игорь Моисеевич пригорюнился.

– Наверно, можно, если этим заниматься всерьёз. Спецы Следственного комитета ведь обнаружили автора суицидального бота под ником D. Fallov.

Калёнов усмехнулся.