Отступление
Шрифт:
– Открыть!
– пренебрежительно бросает немец.
– Без проблем, - спокойно отвечает Гальцев.
– Только тогда прошу справку с подписью и печатью: такой-то экипаж был задержан в связи с тем-то и тем-то. Чтобы ваше же начальство с меня потом за пепелище не расстреливало. И тогда проверяйте себе хоть до завтра - больно мне надо ездить на ваши пожары...
Немец, несмотря на достаточно откровенную наглость, промолчал - предпочел проглотить хамство русского. Видимо, постовой слишком хорошо представлял, что может произойти, если действительно из-за слишком сильной подозрительности экипаж не успеет на вызов. В особенности, если едут по приказу коменданта.
Конечно, никому не известно - так или по-иному рассуждал немец, однако факт оставался фактом: машину все же пропустили. Все сильнее зашелся ворчливый мотор, отрывисто рыкнул пару раз. Тяжелая машина уцепилась за укутанную снежным покровом трассу, помалу пошла вперед. Разведчики, стараясь не спугнуть удачу, продолжали сидеть тише воды. Гуревич и без того постоянно опасался, что постовые могут при себе иметь карманный тепловизор.
Если бы времени с момента оккупации прошло больше, нет сомнения, что по крупным городам основательные немцы непременно поставили бы мощные системы слежения - и тогда подобные фокусы с маскарадами и прятками ни за что бы не прошли. И ведь поставят же, сволочи! Не на пару же дней они пришли! Вон как основательно окапываются: с патрулями, чучелами... Однако сейчас риск оправдан. Но все-таки опасность оставалась. Каждую секунду Рустам ожидал обстрела.
Что стоило тому же проверяющему на посту, заметив непонятные сигналы в кузове, спокойно пропустить машину, передав на противоположную сторону тревожный сигнал? Да ничего!
– запросто подобное может иметь место. И пару пожарных расчетов еще издалека превратят в дымящееся решето. А бежать уже некуда...
...Капитан Гальцев насущными соображениями полностью разделял опасения Гуревича, хотя и не мог этого знать. Однако, похоже, что сегодня удача определенно благоволила. Проверяющий на втором посту проявил практически полное безразличие к экипажу. То ли успел переговорить с напарником другой стороны, то ли сам по себе хотел плевать на суетную беготню местных.
'Нам же лучше...' - усмехнулся про себя Капитан
В итоге, без проблем миновав мост, Гальцев приказал сворачивать налево с Югорского проспекта на Центральную набережную. На развилке с Зырьяновской свернули на Энергетиков. По пути ни один патруль не проявил интереса к пожарным. Хотя любому местному очевидно: если пожар - или беспорядки - в районе пересечения Маркса с Геологической, что пожарные делают совсем в другом районе?
Все прошло довольно гладко тем не менее. Удачно свернув в заснеженную еловую рощу - западный краешек центрального парка - капитан наконец смог перевести дух. Теперь точно обошлось. Уже через минуту разведчики поспешно выныривали на свободу. Сопровождалась 'амнистия' счастливыми улыбками и нарочно-тяжелыми, наигранными вздохами. Однако воздух после масляно-металлического привкуса цистерны, осевшего на губах действительно кажется сказочным. Легкая пряная сладость соснового аромата, небрежный морозный ветер, видно уставший под утро.
– Спасибо, капитан!
– Гуревич сердечно поблагодарил Гальцева, и даже приобнял за плечи.
– Живы будем - сочтемся.
– Так стоит ли откладывать, майор?
– предложил тут же не долго думая Гальцев.
– У нас есть оружие, да и вам помощь не помешает.
Остальные офицеры согласно кивнули. В суровых лицах читалась твердая
В этот самый миг Гуревич внезапно подумал: 'С такими людьми мы точно победим - не можем проиграть! Не верю!'
Ответил же честно и без обид:
– Прости, Серега, но не могу я вас взять...
– предвосхищая возможные возражения и обиды, Рустам продолжил.
– Не потому, что не верю. Только там, где мы будем - нужно действовать быстро и слаженно. Вот ты сам наверняка ни меня, ни моих ребят не поставил бы в расчет. Просто мы бы больше мешали несогласованностью. Так что делать будем свое дело каждый. В общем, не держи зла...
Кроме того, мы умирать не собираемся. А после и нам, и горожанам потребуются те, на кого можно опереться здесь. Так что не будем затягивать.
– Ладно, майор, - кивнул Гальцев.
– Если что, знаешь, где нас найти. А так - зови на помощь, если что. Придем...
Уже через несколько минут проводы окончились. Ярко-алые машины фыркнули многомощными моторами, шипованные покрышки жадно вгрызлись в снежный покров. Махнув на прощание, пожарные тронулись с места. Вскоре от автомобилей остались лишь багровые габаритные огни, а затем и они растаяли в предрассветных сумерках.
– Командир, пора...
– Добровольский как всегда оказался рядом. Гуревич вздохнул, грустно усмехаясь.
– Да, пожалуй пора, - ответил Рустам. Бросил взгляд на циферблат часов.
– До срока Ч пять минут. Поднажмем-ка, братцы!
Взвод разведчиков, рассосредоточившись по местности, осторожными перебежками двинулся к вперед. До цели оставались считанные сотни метров...
Глава ?44 - Косолапов. 02.48, 8 ноября 2046 г.
Косолапов поневоле пребывал в состоянии угнетенном. Нельзя сказать, что кто-то его обманул, но чувство такое не покидало ни на миг. Да, все прекрасно было известно с самого начала: двоих разведчики брали исключительно в качестве курьеров. И вроде раньше такая постановка вопроса негатива не вызывала. Однако сейчас что-то вдруг переменилось.
Может быть, просто не по нраву оказалось находиться на побегушках - в конце концов черная работа не нравится никому, даже чернорабочим. Бывают и исключения, но уж совсем редко.
А может, дело совсем в другом... Приметив рядом с Лидой хлыщеватого типа с лейтенантскими погонами, Косолапов внутренне вознегодовал. Безусловно, Иван Соболевской не кум, не брат и не сват, но чувства рядового вполне понятны, даже - объяснимы. Право же то, как откровенно увивался пилот за тайной возлюбленной Ивана, не могло пройти бесследно. Конечно, девушка о притязаниях обожателя-десантника не ведала, а потому ни сколь не заботилась скрывать заинтересованность в образовавшемся ухажере. Тем более - этот оказался ей ровня: офицер, пилот, да к тому же ещё и невольный собрат по успешному пилотированию при посадке. Слухи-то быстро разнеслись.
Косолапов все это прекрасно видел, понимал, но мало что мог поделать. Сердцу не прикажешь. Так что где-то в глубине души Иван надеялся: разведчик все-таки переменят решение - оставят с собой. А там Косолапову уже виделись подвиги, бесчисленные поводы для геройства. 'Уж если не орден, то медаль можно заслужить, а с медалью-то ого-го!' - справедливо рассуждал Иван. Правда возможности свои оценивал трезво, но попытаться все-таки хотел искренне. Наверное, именно из-за отлучение от права на подвиг в душе рядового и разродилась тоска-печаль.