Отступление
Шрифт:
Иван стоял навытяжку, пытаясь не показать, что не улавливает сути сказанного. 'Что хочет сказать этот Геверциони? Благодарит или отчитывает? С одной стороны - вроде бы благодарит, благо есть за что. Только вот впечатления такие, словно разнесли в пух и прах словно сопливого новобранца. Что самое паршивое - походя, небрежно... Или я все же что-то неправильно понял?'
Но, несмотря на старания, Ивану не удалось скрыть истинных эмоций от проницательного генерала.
– Не берите в голову, товарищ Косолапов, - мягко сказал Геверциони. На посеревшем от усталости лице мелькнула грустная
– Не принимайте на свой счет. Единственный, кто виноват в происходящем - так это я...
Не успел Геверциони договорить, как рядом, наконец, очутился запыхавшийся взводный.
– Товарищ генерал!... Лейтенант Мамин!...
– переведя дух, взводный сосредоточенно вздохнул и уже собирался, было, продолжать. Но Геверциони остановил порыв в зародыше.
– Товарищ лейтенант, успокойтесь. Все нормально. Не надо оправдываться, если обстоятельства объективно сильнее вас. Как минимум - передо мной. Вы и ваши люди, в конце концов, - не волшебная палочка, чтобы по одному желанию чудеса совершать. Нет, не для подобного сумасбродства командующих вы здесь. А потому бросьте! Иначе ведь можно погнаться не за двумя, за всеми зайцами и прочей живностью сразу. Стоит ли говорить, каков окажется результат?
– прервавшись на секунду, Геверциони присмотрелся к почтительно внимавшим бойцам. Все ли понимают? И понимают ли?
Судя по реакции, Георгий всё же смог достучаться. Как минимум лейтенант слегка приободрился. На раскрасневшемся от бега и волнения лице появилась робкая улыбка.
– Вину можно чувствовать там, где ты мог, но не сделал. За это я буду спрашивать, и спрашивать строго!
– чуть наигранно пригрозил Геверциони. Затем, смягчившись, добавил.
– А за остальное не беспокойтесь. Большего, чем можете, никогда требовать не буду. Ну а если все-таки сможете - честь вам и уважение. Поняли меня, товарищ лейтенант?
– Так точно!
– бодро кивнул взводный.
– Тогда слушайте приказ. Во-первых, срочно осмотрите раненных в грузовиках. Если кому нужна срочная помощь - немедленно к нашим медикам. Если ничего опасного нет, готовьтесь к выдвижению...
– А как же остальные...?
– не удержался взводный.
– Товарищ Мамин...
– осуждающе покачал головой Геверциони.
– Прерывать старшего по званию - это такая милая традиция 137-й гвардейской десантной бригады?
– Виноват!
– скороговоркой отбарабанил лейтенант, вытягиваясь в струнку.
– Благодарю, - ехидно усмехнулся Георгий.
– Я, в общем, не против инициативы, потому не стесняйтесь на будущее. Только уж будьте любезны - если не горит, оставаться в рамках. Поняли?
– Так точно, товарищ генерал!
– Отлично... Однако, суть вашего вопроса верная. И полностью соответствует духу момента. Естественно, возвращаться сейчас, не осмотрев место бомбардировки - неприемлемо. Нельзя оставлять наших товарищей, даже не попытавшись собственными глазами убедится в их судьбе.
А потому, пока большая часть бойцов обеспечит ремонт, мы с добровольцами отправимся дальше. До места не больше двух километров, значит должны уложиться в пол часа. Если обнаружим выживших и отставших - отправим сюда весть. Если нет - вернемся все вместе. Это
И последнее... Нужно похоронить полковника Гольдштейна. Похоронить как советского офицера. А так же опросить раненных и экипаж. Пока еще свежи воспоминания, необходимо узнать о судьбе как минимум всех пропавших без вести и погибших. Приказ понятен?
– Так точно, товарищ генерал, - бодро ответил лейтенант.
– Тогда действуйте. На подготовку к выступлению даю... Три минуты. Успеете отдать распоряжения и собрать бойцов?
– Успею.
– Хорошо, тогда можете идти. Вы, товарищ Косолапов, тоже. Еще раз благодарю за службу.
– Служим Советскому Союзу!
– слаженно ответили бойцы и сорвались с места.
Когда десантники скрылись за кузовом грузовика, Геверциони вновь присел рядом с Чемезовым.
– Ну что, Роберт. Вставай...
– сказал Георгий. Грустная улыбка на миг вновь промелькнула на осунувшемся лице.
Чемезов медленно, словно во сне поднял голову. Генерал невольно поразился: как же за несколько минут изменился этот сильный, волевой человек. Раньше Роберт казался значительно моложе своих лет. Франтоватый, подтянутый и всегда с оттенком легкой бесшабашности - таким его помнили и сослуживцы, и сам Геверциони. Врожденный талант к игре, владение лицом позволяли Чемезову преображаться с невероятной легкостью. Такому самородку было место не в армии - прямой путь в искусство. Однако, несмотря на аристократическую элегантность в сочетании с постоянным мальчишеством, майор зарекомендовал себя отличным спецом. Но, что главнее, - хорошим человеком. Просто чтобы это понять, нужно было дать себе труд разглядеть за многочисленными масками истинное лицо...
А теперь вместо прежнего Роберта перед Геверциони оказался иной человек. Седина на висках, заострившиеся черты. Да, если раньше он выглядел моложе своих тридцати пяти, сейчас мог сойти и за пятидесятилетнего. Раскрасневшиеся, полные отчаяния и вместе с тем - надежды - глаза встретили твердый взгляд Геверциони. В глубине их генерал видел один-единственный немой вопрос.
– Да, - кивнул Геверциони, отвечая.
– Мы идем за ней...
...
– Ну, что скажете, товарищ Мамин? Справились?
– спросил Геверциони взводного. Заметив, что десантник тяжело дышит, а лицо вновь раскраснелось, генерал скользнул взглядом по циферблату - вроде как рукав поправляя. Оказалось, что в очередной раз запыхавшийся от беготни и суеты лейтенант успел с докладом ровно к концу пятой минуты. Значит, уложился в срок.
– Так точно, товарищ генерал-майор, - коротко кивнув, не без гордости отрапортовал взводный, - справился!
– Молодец. В том числе, что на время не забыл смотреть. В мирное время я на такое внимания не обращаю, как, впрочем, полагаю и вы. Нет?
– невинно поинтересовался Геверциони. И тут же продолжил, не дожидаясь ответа.
– Но это в мирное время. Сейчас у нас война и потому каждая секунда может быть дорога... Только умоляю! Не надо делать такого кислого лица. Я не формалист и никогда им не был. Но если вы мне вздумаете нарушать дисциплину - я вам быстро устрою! Найду виновных и накажу кого попало.