Отступление
Шрифт:
– Не скажи, - возразил Геверциони.
– Олухи - не редкость из красной книги. Так что все возможно. Да и не каждый слышал обращение новоявленных нукеров имперских. Сигнал-то был слабенький - вероятно, на нашу территорию не транслировался активно. Да и чтобы поймать, надо слушать. А не у всякого такие антикварные уши имеются. Так что расчет может вполне идти на ничего не подозревающих товарищей.
– Кроме того, - резонно добавил Гуревич.
– Своих лучше держать в тепле и комфорте. Вряд ли что африканские, что европейские блондинчики привычны к сибирским
– Ну, раз в целом сомнений нет, тогда что предпримем?
– поинтересовался Геверциони.
– Что прикажете, - пожал плечами Гуревич.
– Хотя от себя лично скажу: можете считать меня кем угодно, но проявлять себя нападением и даже просто разведкой - опасная недальновидность. Разумнее всего - обойти прямо на завод.
– Не выйдет, - мотнул головой Ильин.
– Хоть мне и не нравится подобная стратегий, но я бы согласился, не будь серьезных возражений.
– Каких, Иван Федорович?
– поинтересовался Геверциони.
– Все просто - пояснил полковник.
– Раз сюда прибыли интервенты, то уж верхом непрофессионализма окажется с их стороны не расставить гарнизоны по ключевым объектам. Завод в их число войти обязан.
– А если они все-таки непрофессионал?
– приподняв бровь, ехидно сострил Чемезов.
– А если они еще и рогатками вооружены вместо винтовок?
– ответил колкостью Ильин.
– Нет, недооценивать противника опасно. А уж считать за идиота - вовсе непростительно. Особенно если он - не идиот. Потому следует предполагать худшее. Даже если до сих пор не знают о самолетах, все равно обязаны быть на заводе.
– И, если мы туда дружно нагрянем, подмога из города подоспеет все равно, - задумчиво пробормотал Геверциони.
– Я верно понял вашу мысль, Иван Федорович?
– В целом - верно, - кивнул Ильин.
– Что ж, - решительно высказал Гуревич.
– Тогда прошу дать мне взвод добровольцев. Что-что, а обеспечить отход сумеем.
– Ты понимаешь, что не сможешь успеть вернуться?
– прямо в лоб спросил Геверциони.
– Безусловно, - небрежно приподняв брови, ответил майор.
– Я даже пытаться не стану. Наше дело в том и состоит, чтобы полицаев подальше увести. С какой же радости наоборот поступать - прямо на бригаду выводить? Нет, если идти, так идти и делать дело до конца...
– Не рано хоронишь себя, майор? Невтерпеж?
– прищурившись, спросил молчаливый Лазарев.
– Или звезду геройскую хочешь посмертно?
– Ага, так мечтаю, что кушать не могу...
– отмахнулся Гуревич.
– Да бросьте вы, Алексей Тихонович! Не в игрушки играем. Это война и за нас никто ничего не сделает. Так чего зря словеса разводить да жеманничать? Нужно идти, значит нужно. Век назад наши прадеды тоже отвлекающие маневры совершали, ложные плацдармы удерживали. И кланяться в ножки себе не заставляли.
Лихо тряхнув головой, майор совершенно иным тоном добавил:
– Да и вообще, что унываете? Не спешите хоронить, отцы-командиры! Еще не известно, как выйдет -
'Вот так просто...
– горько усмехнулся про себя Георгий.
– Отправить людей на верную смерть. Поменять жизни нескольких десятков на жизни нескольких тысяч. Статистика... И ведь он понимает, что я отдам - не могу не отдать приказ. А бахвалится не из лихости, не из глупости, нет... Хочет, чтобы я вины не чувствовал...'
На несколько минут повисло напряженное, тягостное молчание.
– Хорошо...
– кивнул Геверциони. Генерал пристально внимательно посмотрел в глаза Гуревичу. Тот взгляд выдержал. Но не было в глубине выцветших серых зрачков ни лишней бравады, ни отчаяния, ни злости. Только твердая решимость. Майор и генерал поняли чувства друг друга - им больше не требовалось слов.
– Хорошо, майор, - повторил Геверциони. Слова на языке ворочались тяжелые, шероховаты, словно каменные глыбы.
– Отбирай добровольцев в пределах тридцати человек. И готовься выступать. Сам понимаешь - нельзя терять времени, раз начало закручиваться так.
– Спасибо, товарищ генерал, - спокойно кивнул Гуревич. Не только Георгия - всех офицеров поразило с каким невероятным хладнокровием, пренебрежением человек относится к будущей опасности. По отсутствию реакции можно было бы со стороны предположить, что разведчику дан приказ не на смертельно опасную операцию, а нечто вроде хозяйственно-парковых работ.
– Я думаю, больше двадцати пяти и не понадобится.
– Тогда так - продолжил Геверциони.
– Возьмешь сейчас комплекты формы и вообще - все, что нужно. Не мне тебя учить...
На это Гуревич ехидно усмехнулся и рассеяно кивнул.
– ... А самое главное - найди языка. Перед тем, как начинать операцию постарайся как можно больше разузнать. Лучше всего - снимки карт, документов. Ясно, что все у них на вычислителях и планшетах. Конечно и сами железки не бросай, но маловероятно, что у нас продолжат работать. Так что на пленку фотографируй - делать нечего. Если вытрясешь у техников моментальный 'Квазар', дублируй им - лишним не будет. Товарищ Ильин и Чемезов тебе помогут подготовить все и обеспечат поддержку в общении со снабженцами.
Рустам вновь молча кивнул, выразив полное согласие с предложением генерала.
– С Робертом так же договоришься о месте встречи - где будет передача языка или иных носителей информации.
– Хорошо, товарищ генерал, - Гуревич решительно поднялся на ноги.
– В таком случае разрешите идти?
– Да, идите Рустам, - Геверциони кивнул.
– Иван Федорович и майор Чемезов встретятся с вами сразу после совещания.
Коротко козырнув, майор резко повернулся на каблуках - так, что даже скрипнули матовые голенища сапог - и скрылся в густой полуночной тьме.