Отступление

Жиров Андрей Сергеевич

Добровольский многозначительно окинул взглядом поджарого майора:

– Ты на себя посмотри: весь заштопанный, осколками да пулями меченый. Мог бы давно словно елка увешаться наградами. И сидел бы сейчас в теплом кабинете с полковничьими звездами - приказы раздавал. А все никак не уймешься. Ни на плечах звезд, ни на груди. И по-прежнему в самое пекло лезешь.

– Верно, - усмехнулся Гуревич.
– Так что же ты за мной в то же пекло суешься? Раз такой смекалистый?

– Так не бросать же

тебя, - просто ответил Добровольский. Только на деле не так прост, как хочет казаться. Кого-кого, но не Гуревича было обмануть с виду простодушным видом. Слишком давно знали друг друга. И Рустам ясно разглядел в глубине карих глаз лукавые хитринки.

– Кроме того, - с тоской добавил прапорщик, - Отчего бы не повоевать напоследок? Так и так скоро подковы рвать будут. Так не лучше ли искры о камни высечь, чем в стойле отсиживаться?

– Ну ты, Александрович, загнул, - невольно дернул щекой Гуревич.
– Никак помирать собрался?

– Не глупи, командир, - усмехнулся Добровольский.
– Не верю я, что не вытянем такого простого задания. Просто хочется последний раз полной грудью вздохнуть.

– Ладно, принимается, - махнул рукой Гуревич.
– Но ведь не языком молоть подходил? Так говори: зачем?

– Думаю, надо с собой взять двоих не наших, командир, - спокойно ответил Добровольский.

– Чем мотивируешь?

– Не в гости же идем, - охотно пояснил прапорщик.
– Так или иначе будут либо 'языки', либо информация.

– Это я понимаю, - кивнул Гуревич.
– Предлагаешь 'чужих' оправить обратно?

– Верно, - согласился Добровольский.
– Уж я не я буду, если генерал их обратно отпустит. Как-никак они очевидцы. А мало ли чего они не успеют сказать, если захотят вернуться? В горячке можно многое увидеть, да пропустить, не понять. А если понять, то неверно. Наш же генерал такого не упустит - не зря столько лет в ГБ служит.

Уверен - не отпустит. Отдаст на растерзание аналитикам - те уж информацию нужную вытянут.

– Ну так а отчего не хочешь, чтобы наши вернулись?
– спросил недоуменно Гуревич.

– А оттого, командир, что не нужно людей обижать, - ответил прапорщик.
– Уж раз взяли, так веди до конца. А раз хочешь оставить, так оставляй сразу.

– Согласен, Александрович, сдаюсь, - Гуревич поднял отрытые ладони.
– Убедил. Есть кто на примете?

– Есть, - кивнул Добровольский.
– Оба ваши знакомые.

– Даже так?
– приподняв бровь, с сомнением уточнил Гуревич.

– Да. Первый - лейтенант, который из комендантской роты.

– А-а... Ворошиловский стрелок, - понимающе кивнул Рустам.
– Уверен? Вроде он после бомбардировки сам не свой. Может не стоит?

– Именно потому и предлагаю, командир, - пояснил Добровольский.
– Ему сейчас нужно

в дело, чтобы выветрилась из головы вся шелуха. Стрелок о судя по всему толковый - обузой не будет. Да и если проявит себя, перестанет чужим быть для наших. А то ведь сейчас ему хуже не придумаешь приходится. Своих всех потерял, а здесь так чужим и остался.

– Тонкий ты психолог, - усмехнулся Гуревич.
– Ладно, с этим согласен. Как стреляет, сам видел. Кто второй?

– Еще один местный талант - рядовой Косолапов.

– Этого не помню...

– Ну так ты тогда, командир, малость в отключке лежал, - усмехнулся Добровольский.

– Ты имеешь в виду, который Гольдштейна...?
– уточнил Гуревич, многозначительно подняв бровь. Прапорщик кивнул.
– Вот дела! И его хочешь перед совестью реабилитировать?

– А чем плохо?
– удивился Добровольский.
– Он нормально тренирован, да и расторопен вполне - в случае опасности не теряется, что на практике показал. А что до душевной травмы - так его хоть и на прямую не обвиняют, но мало ли, что сам себе надумает? Так что лучше пусть малость погеройствует - под присмотром. Глядишь, и притупится чувство вины.

– Все, ладно! Согласен, - замахал руками Гуревич.
– Ты и мертвого убедишь. Так на жалость талантливо давишь. Беру обоих. Только смотри - чтобы больше чем на минуту глаз них не спускал.

Вопрос с откомандированием двух бойцов решился довольно гладко. Напрямую обращаться к Геверциони или Лазареву Гуревич не стал. Первым делом, дабы прощупать почву, подошел к Ильину. Полковник выслушал и одобрил начинание:

– Неплохо придумал. Подожди, сейчас переговорю с 'главным'. Думаю, согласится.

Так и вышло. Геверциони начинание одобрил, даже без объяснений ухватив с ходу истинную подоплеку дела. Кандидаты на пополнение восприняли новость достаточно равнодушно. Но если в отношении лейтенанта Никиты Куревича реакция оказалась предсказуемой, то апатия со стороны Косолапова удивляла. Тем не менее, оба собрались довольно быстро, уладив дела за пару минут

Единственным, что омрачило прощание - реакция Чемезова. Роберт оскорбился столь явным пренебрежением, как ему казалось. Вместо добровольно изъявившего желания взяли двоих по указке. Так мало того - даже не разведчиков, не диверсантов. Первый хотя бы десантник, то второй вообще приблудный!

Рустам терзания майора понимала - и даже принимал. Несмотря на косые взгляды, и даже вскользь брошенную угрозу. Профессиональная гордость Чемезова оказалась ущемлена, да еще приходилось учитывать личную драму. Так что Гуревич нисколько не оскорбился. Сложись все чуть иначе, майор даже не возражал бы против присутствия коллеги на задании. Но есть вещи выше самого заветного желания...