Отступники

Колычев Владимир Григорьевич

– Ты его знаешь? – спросил Игорь, обняв Юлю за плечи.

– Впервые вижу… Почему он меня дочкой назвал? – в раздумье спросила она.

– Ну, выражение такое. А что?

– Да нет, ничего… Как хорошо, что ты вернулся!

Юля прижалась к парню, но спохватилась и отстранилась. Людей на улице много, все идут, смотрят, а она девушка застенчивая. Какой была, такой и осталась… Дергун вспомнил про скамейку под яблоней и улыбнулся. Есть у них фирменное место, где они могли бы целоваться хоть до утра.

– Ты сейчас домой? – спросила Юля.

– Да

надо бы. Но сначала провожу тебя. Мама твоя просила встретить и проводить. Волнуется она за тебя… И, кажется, не зря.

Неспроста Вероника Ивановна говорила о бандформированиях в городе. Видно, местная братва повылезала из нор, нормальных девчонок отлавливает. А может, именно этого дядю Сережу Вероника Ивановна и боялась.

* * *

Ханка, ширка, лярвы… Мирон и выпить любил, и морфием по вене ударить, и бабу накрутить. Но увлекаться этим нельзя. Тот же Говорец сначала берега под наркотой попутал, а затем от передоза склеился. Мирон говорил по душам с Фруктом, пацан уверял, что не трогала новая братва старого вора. А если все-таки помогли Говорцу скопытиться, так он сам в этом виноват. Дурь ему и нюх отбила, и чуйку, а без этого в мире животных долго не протянешь.

У Мирона оставалась склянка с морфием, и дел у него сегодня особых нет. Почему бы не раскумариться? Но все-таки он сдержал свои желания, отдал склянку Сазону, чтобы он отнес его Мурзе – пусть братва оттянется. А себе водочки налил, чисто аперитив перед обедом, сейчас это модно. И от девочки бы он не отказался, от такой хорошенькой, например, как Юля.

Он собирался спускаться в ресторан, когда в дверь номера постучали.

– Да!

Сазон дождался разрешения, зашел в номер и закрыл за собой дверь.

– Мирон, там к тебе твоя Вероника.

А Вероника разрешения дожидаться не стала. Дверь распахнулась, и она решительным шагом переступила порог. Роскошная баба, эффектная, но уже не молодая. И Мирон уже хотел ее далеко не так, как раньше. Хотя и не прочь был оторваться с ней.

– Что, по горячему соскучилась?

Он опустился в кресло, забросил ногу на ногу, достал из пачки сигарету, но Вероника вырвала ее.

– Не понял… – ошалело протянул Мирон.

– Все ты понял! Мы же с тобой договаривались! – чуть ли не заорала на него женщина.

– Ты меня со своим чушком мужем не попутала? – угрожающе нахмурился Мирон.

– Извини! – спохватилась Вероника.

– Вмажешь? – Он барским жестом показал на стол.

Бутылка «Пшеничной», отборное сало крупными ломтями, ядреные огурчики домашнего посола, хрустящая капустка. В холодной лагерной зоне такая поляна была редкостью, а здесь это у него как разминка перед обедом. И всегда так будет, потому что он хозяин в этом городе. И заводские платят, и октябрьские, и всякая мелкая шушера вроде Бурмистра, который занимался автоугонами. Еще можно будет прижать цыган с их наркотой, но с этим спешить не стоит. Да и не хотелось никуда спешить. Если жизнь наладилась, чего суетиться? Сейчас водки для заводки, на

обед можно винца для поднятия огольца, а потом в номера с Вероникой. А если она еще и дочурку свою приведет… Но ведь не приведет. И глядя на Веронику, Мирон очень хорошо это понимал.

– Ну, можно.

Она махнула водки, хрустнула огурчиком и, взяв со стола зажигалку, запалила ту самую сигарету, которую забрала у Мирона.

– Ты же не куришь, – ухмыльнулся он.

– С тобой не только закуришь!

– Ну, да, еще и ноги раздвинешь! – подхватил мужчина.

Вероника резко глянула на него, но сдержалась, хотя грубое словцо рвалось наружу.

– А что не так? – усмехнулся Мирон.

Недолго ломалась она. Сначала он опрокинул ее в ресторанном кабинете, а потом она сама пошла к нему в номер. Через недельку после первого раза пришла, по первому же звонку. Только он ей больше не звонил… Притупилась вдруг острота очарования.

– Сказала бы я тебе…

– Так скажи!

– К Юльке чего приставал?

– Я приставал?! Да я пальцем ее не тронул!

– А подходил зачем?

Юлю Мирон увидел случайно. Подъехал к ней, заговорил. И даже захотел ее. Очень захотел. И сейчас, на трезвую голову, хочет. А Вероника уже на втором плане. – Я должен у тебя спрашивать, к кому подходить, а к кому нет?

– Ну мы же договаривались! – с беспомощной злостью посмотрела на него женщина.

– О чем мы договаривались? Ты спишь со мной, а я не лезу к Юле? Ты так не спишь со мной.

– Ты мог бы позвонить, – обескураженно сказала женщина.

– А сама прийти не можешь?

– Ну, пришла.

– А я тебя хочу? – совершенно серьезно спросил он.

– Э-э… – замялась Вероника.

– Хочу, хочу, – небрежно пошевелил Мирон пальцами, вытатуированные перстни на которых закрывали золотые печатки. – Вот видишь, как хорошо, подъехал к твоей девочке, и ты уже здесь. Сама приходить не будешь, буду подъезжать.

– Хорошо, сама буду приходить! – закивала Вероника.

– Я что-то не понял, ты что, в жертву себя приносишь?.. А зачем это мне? Ты меня любить должна. Больше, чем своего мужа, должна любить. Скажи, ты меня любишь?

– Ну, ты же знаешь, я скажу все, что ты хочешь, – сквозь зубы проговорила женщина.

– Я знаю, что у тебя хорошая девочка, – глумливо усмехнулся Мирон. – Она реально девочка?

– Мирон, будь человеком!

– Я задал вопрос… Что там за пацан у нее?

– Игорем его зовут, он из армии вчера вернулся.

– И дальше что?

– А что дальше? Ну, поженятся.

– А право первой брачной ночи за кем?

Мирон очень хотел получить это право. Но так просто никто с этим правом не расстанется, значит, его надо будет забрать. А почему бы и нет?

– Ну что ты за человек! – глянув на него с затаенной ненавистью, всплеснула руками Вероника.

– Я реальный человек, и не надо на меня так смотреть, – разозлился он.

– Ты вор! А Юлю хочешь взять по беспределу!

– Ты хорошо подумала, что сказала?